Елена Плотникова

1. Саманный дом 

Молнии ежесекундно вспыхивали и обжигали чёрное небо. Гром, заставляя трепетать всё живое и мёртвое, вырывался на свободу. Капли дождя со свистом летели и разбивались вдребезги о землю, о скалы, о крышу старого саманного дома.

– Ты не плачь, Сириус! – шептала испуганная женщина маленькому мальчику.

– Я боюсь, мамочка, не уходите! – со слезами отвечал мальчик, вцепившись в растрёпанные волосы матери.

Отец, мельком взглянув в окно, присел и обнял своё небольшое семейство. Он прошептал:

– Мы же вернёмся, мы обязательно вернёмся.

Слёзы хлынули из глаз матери, она уже не могла их утаить, да и не хотела. С жадностью она обняла дитя своё и поцеловала его, будто в последний раз. Отец взял её за руку, и они подошли к двери. Посмотрев на сына потерянными глазами, глазами, не понимающими, что происходит, а точнее не хотящими это понимать, родители открыли дверь и шагнули в тёмную бездну, в которой метались взбешённые молнии.

Мальчик успел только молитвенно выкрикнуть: «Мама! Папа!», но было поздно – дверь закрылась, обозначив конец чего-то: чего, пока ещё никто не понимал. Слёзы текли по щекам, падали на деревянный пол. Гроза постепенно стихала, оставляя мальчика совершенно одного, унося вдаль страх и боль.

 

***

Одинокая жизнь Сириуса текла осторожно, будто небольшая река на зелёной широкой равнине: не было здесь ни порогов, ни водопадов, ни подводных камней.

Чем он занимался в свободное время (точнее всё время, ибо оно всё у него было свободным)? Вы не поверите, но он занимался ни чем иным, как… жизнью. Да, он жил. Вы вот только собираетесь это сделать, а он уже. Этот человек не ходил на работу, не занимался бесконечным ремонтом, не варил себе обеды и ужины, он просто наслаждался своей спокойной жизнью.

Каждое утро его будило солнце. Оно незаметно подкрадывалось к окну, протягивало свои тёплые лучи и осторожно гладило его по лицу. Мальчик просыпался и говорил по традиции, как учила мама, «здравствуй». «Здравствуй» – это относилось к каждому цветку, к каждому деревцу, к букашечке, к травинке, которые окружали его и наполняли этот маленький мирок.

Сириус совершенно не чувствовал своего одиночества, даже когда его возлюбленной не было рядом. Да как можно чувствовать себя одиноким, когда тебя окружает столько жизни? Нельзя же сказать, например, старое дерево рядом с прудом мёртвым. А раз оно живо, значит, тоже чувствует, думает, общается со своим юным хозяином, дарит ему свою красоту весной, прохладу летом, вкусные плоды осенью.

Люди редко заходили в «царство» юного Сириуса, так как дорога была совсем заросшей, и большинство людей полагало, что тот старый саманный дом, в котором когда-то жила семья с маленьким ребёнком, давно развалился, а хозяева его ушли. Некоторые говорили, что они ушли в город, другие – в лес, а третьи вовсе утверждали, что и нет там никакого дома и не жил в тех краях никто и никогда.

Впрочем, иногда, преодолев дорогу, заросшую не только травой, но и глупыми легендами и страхами, непонятно откуда, к Сириусу приходили какие-то гости. Да, это было два раза. И оба раза какие-то странные личности.

 

2. Кали Юга 

Первым это место посетил мужчина, лет сорока на вид, худощавый и бледный, с чёрными редкими жирными волосами, с огромными безумными глазами, в пиджаке кофейного цвета.

Мужчина забежал в аккуратный домик Сириуса ровно в полночь, не затруднив себя стуком в дверь.

Сириус в это время спал, что было, кстати, для него несколько странно – обычно он ложился позднее, потому что подолгу сидел у берега, смотря на луну, но в этот раз она так и не показалась из-за туч.

Этому человеку, видимо, было плевать на то, что Сириус спит: он подскочил к кровати и начал его трясти, а когда тот проснулся и изумлённо на него посмотрел, мужчина отскочил в сторону и совершенно бессистемно забегал из одного угла дома в другой, что-то бормоча.

– Это невероятно! Благодаря моему открытию людям станет намного легче жить! То, что я создал, заменит людям все продукты, при этом оставив вкусовые качества! Невероятно!

Сириус приподнялся на кровати.

– Кто вы? Откуда вы взялись?

Мужчина резко остановился посреди комнаты и посмотрел на Сириуса так, будто бы видел его впервые, будто бы это не он несколькими секундами назад тряс его за плечи.

– Меня зовут Кали Юга, и я пришёл за тобой. А откуда? Из города, конечно. Но это неважно, потому что моё изобретение, оно…

– Из города? Может, вы встречали там моих родителей? – Сириус смотрел на мужчину с надеждой. Он словно позабыл, как его учили никогда не перебивать людей, всегда дослушивать мысль до конца. Сейчас ему важнее всего было услышать хоть что-то о своих родителях. Он так надеялся…

– Откуда же я могу знать, встречал я твоих родителей или нет? Каждый день я вижу очень много людей, каждый день я нахожусь с ними бок о бок, но это не значит, что я знаю хоть одного из них, – Кали Юга смотрел на него с недоумением.

Сириус, в глазах которого мгновением раньше зажглась искра надежды, тяжело вздохнул и будто бы даже стал меньше.

– Вы сказали, что пришли за мной. Я не понимаю, вы хотите куда-то меня забрать?

– Ну, наконец-то, ты задал правильный вопрос. Конечно, хочу! Ты уйдёшь со мной в город и заживёшь настоящей жизнью. Тебе не нужно будет ни о чём заботиться, совершенно ни о чём, понимаешь? Стоит нажать несколько кнопок – и у тебя будет всё, что потребуется.

– Но зачем? У меня и так есть всё, что мне нужно.

– Как это «всё»? Неужели ты ни о чём не мечтаешь? Неужели ты не хочешь ничего? Ты живёшь так далеко от цивилизации…

– У каждого своё понятие «цивилизации». И, да, конечно же, у меня есть мечты… То есть, мечта. Она всего одна. Но я уверен, что даже вы не сможете исполнить её. Это подвластно только Богу.

– Бог? То есть… то есть ты хочешь сказать… ты хочешь сказать, что веришь в Бога? – лицо мужчины выражало высшую степень недоумения.

– А вы не верите? – Сириус сказал это полушёпотом, но в его голосе было столько сожаления!

– Я верю только в себя, – Кали смотрел на Сириуса с невиданным высокомерием.

Но Сириус будто бы не замечал этого.

– Ты должен пойти со мной.

– Я не могу. Если всё, что я сказал вам до этого для вас не аргумент, то, может, вы поймёте меня, если я скажу, что жду здесь родителей?..

– Ты можешь их там найти, – в голосе мужчины чувствовалась ласка, но она была поддельной. Сириус знал это.

– Нет. Они сказали, что вернутся. Значит, они вернутся. И я буду ждать их здесь, сколько потребуется. Я у вас только одно хочу спросить: зачем в вашем голосе столько фальши? Я не могу понять.

Глаза Кали Юги потемнели. Он прищурился и, развернувшись, зашагал к двери. Но когда он уже открыл её, чтобы уйти, позади снова послышался голос Сириуса.

– Если вы хотите… вы можете остаться здесь. Вы будете жить со мной. У меня здесь всё есть, правда.

– Меня ждут, – совершенно безэмоционально ответил ему Кали Юга. И, постояв ещё несколько секунд на пороге, захлопнул за собой дверь.

 

***

По крыше саманного домика стучал дождь. Прошёл уже час после встречи Сириуса с Кали Югой, а он всё думал над его словами. Нет, он не сомневался в своём решении, ему просто было очень странно… Сириуса удивил этот путник. Его странные слова, поведение.

Наконец, Сириус встал с постели и, одевшись, вышел из дома.

Дождь на улице был очень сильным, небеса будто что-то оплакивали. И Сириусу, вместе с ними, стало не хорошо. Словно камень на душе.

Не обращая внимания на дождь, он подошёл к берегу речки и сел на камни. Неизвестно, о чём он думал, пока сидел там, но через несколько минут его размышления прервала Луна, вышедшая из-за туч.

Он посмотрел на неё с немым восхищением.

Луна светила прямо ему в лицо, Сириусу даже показалось, что дождь проходит мимо него, боясь лунного света, сосредоточенного на нём. С каждой секундой, на душе становилось всё легче, будто Луна выжгла камень, который так мешал, который тянул вниз.

Сириус так любил её. Бесконечно любил.

Не отводя от неё взгляда, он вошёл в воду, туда, где была лунная дорожка. Он шёл, как ему казалось, прямо по ней, прямо к своей возлюбленной, не замечая, что заходит всё глубже и глубже.

Неожиданно Луну снова накрыла туча. Или эта она сама за неё спряталась?

В любом случае, благодаря этому Сириус опомнился.

Он медленно вышел из воды.

Но нет, не с понурой головой.

Он даже не замечал холода.

Его по-прежнему, грели лунные лучи, его по-прежнему грела любовь к Луне.

Он направился к домику, чтобы, наконец-то, лечь спать. 

 

3. Старик 

Неизвестно, сколько времени прошло со дня визита Кали Юги – Сириус никогда не считал дни. В любом случае, жизнь его по-прежнему шла обычным ходом. Многие, наверное, скажут, что она у него была слишком однообразной… Но ведь он встречал каждый новый день, как новую жизнь. И все эти новые жизни он ждал родителей. Сириус не переставая верил, что они когда-нибудь придут. И что он обязательно встретиться со своей возлюбленной.

Он действительно умел верить.

И вот этот странный господин Кали Юга уже начал им забываться, как вдруг… как вдруг явился другой господин, не менее странный.

Конечно, слово «господин» совсем не подходило ему, это был обычный старик с добрыми глазами. Обычный, да необычный.

Он пришёл днём, когда Сириус сидел на берегу реки и перебирал камни. Юноша думал, что старик первый заговорит и ждал этого, но тот словно не хотел отвлекать его от перебирания камней. Так они молчали непонятное количество времени, часы и минуты Сириус тоже считать не любил, но вот он встал и, переглянувшись со стариком, направился к домику. Старик зашагал за ним.

Когда они сели за стол, первой фразой старика было:

– Чего ты ждёшь?

– Кто вы? – Сириус посмотрел на него с недоумением.

– Ты можешь называть меня как хочешь, сын мой. Да ты и видеть можешь меня так, как хочешь. Почему ты выбрал старика?

– В таком случае вы знаете, чего я жду, – уверенно сказал Сириус, не отвечая на его вопрос.

– Откуда же мне знать, что у тебя на уме? – старик лукаво улыбнулся ему в ответ.

– Я хочу, чтобы мои родители вернулись. И я хочу побыть с ней хоть немного. Хоть совсем чуть-чуть, – произнёс Сириус с надеждой.

– Хмм… А ты готов помочь им?

– Чем угодно.

– Так чего же ты ждёшь?

– А что я могу сделать? – к Сириусу вернулось недоумение.

– Я вижу, вера твоя ещё более окрепла. Стало быть, пришло время переходить к действиям. Хочешь идти к возлюбленной – иди, она ждёт тебя давно.

– На небо?

– Да. Оттуда будешь освещать путь своим родителям. Но помни, что долго тебе там придётся быть. Очень долго, – старик поднялся и быстро вышёл из саманного домика, будто бы его и не было здесь. А Сириус… Сириус уже принял решение.

Он никогда не считал дни, часы, минуты. Для него не было понятия «долго».

 

***

Луна светила необычайно ярко. Сириусу казалось, что её лучи проникают ему прямо в сердце.

Он не прощался со своим домом. Он знал, что обязательно вернётся, прощаться просто не было смысла.

И всё же, в воду он заходил неуверенно. Не как всегда.

Сириус никак не решался посмотреть на Луну, хоть и хотел, очень хотел. Но смотрел лишь на её лучи, отражающиеся в воде.

Сначала он чувствовал только холод воды, но потом понял, что… поднимается. Поднимается по той самой лунной дорожке, из-за которой он, однажды, чуть не утонул.

Когда он, всё-таки, решился поднять голову, она была уже так близко…

Так на небе появилась новая звезда. Так на небе появился Сириус.

Люди всегда так торопятся… куда-то. Вот и Маша, заставляющая всех называть себя не иначе как «Кобра», тоже торопилась. Ей непременно нужно было попасть в магазин до его закрытия. Она не смотрела себе под ноги, только угрюмо скользила взглядом по прохожим. Они отвечали ей тем же.

Когда она шла по мостовой, её заинтересовал вид заходящего солнца, который открывался как раз с этого места.

Она, неожиданно даже для себя, ринулась к перилам моста и только чудом не наступила на что-то красное, валяющееся прямо под ногами. Кобра, забыв про закат, опустила голову и увидела… сердце. Да, самое настоящее, человеческое сердце. Оно было немного потускневшим, потерявшим свою яркость, но всё же живым. Сердце равномерно стучало, ничуть не сбиваясь, не меняя ритм.

Кобра оглянулась по сторонам, пытаясь понять, кто мог его потерять, но все прохожие шли совершенно спокойно, не обращая на неё никакого внимания.

Тогда она снова посмотрела на сердце. Оно по-прежнему равномерно билось. Кобра разглядывала его ещё очень долго, всё никак не решаясь поднять.

Наконец, она вспомнила о том, что ей нужно попасть в магазин до его закрытия, и оторвав взгляд от сердца, подумала, что, в конце-то концов, ещё сюда вернётся, если что… И, мало ли, вдруг это сердце действительно кто-то потерял и разыскивает? Вдруг этот человек поблизости? Вдруг он сейчас вернётся за своим сердцем?

Потом в её голову пришла мысль, что совсем нехорошо оставлять здесь сердце. И она уже решилась всё-таки его поднять и даже протянула руку, но вдруг, совершенно случайно, она встретилась взглядом с прохожим, который пристально на неё смотрел.

Кобра отдёрнула руку и отошла на несколько шагов, а потом и вовсе - зашагала в направлении того самого магазина, в который она никак не могла опоздать. Она шла, постоянно оглядываясь на сердце, пока оно совсем не исчезло из поля зрения.

 

***

Когда Маша возвращалась домой, уже вечерело и сгущались сумерки. Она шла всё тем же путём, всё по той же мостовой…

И вот, наконец, она снова увидело его. Сердце.

Только вот… оно сильно изменилось.

Сплющенное, будто бы на него наступали… в пыли… ещё более потускневшее… Оно билось так загнанно.

Маша аккуратно подняла сердце и так же аккуратно понесла его домой.

А дома она села за стол, положив его на чистую белую скатерть, и закусила губу, не зная, что делать дальше.

Так ничего и не придумав, она решила сделать то, чего никогда не делала – достать своё сердце. Она так хотела посмотреть на него. Сравнить с этим.

Маша медленно расстегнула свою фиолетовую кофточку. Так же медленно засунула руку глубоко в грудную клетку… и чуть не задохнулась. НИЧЕГО. Там было пусто.

Её глаза расширились от ужаса и уставились на скатерть перед ней и на сердце, бьющееся всё быстрее, всё болезненнее.

Это было её.

Её сердце.

Он был врачом.

Каждый день, с рассветом, он выходил на улицу и смотрел на солнце, не отрываясь. Из его глаз катились солнечные слёзы.

Он был врачом.

Он собирал эти слёзы в маленький бутылёк, на дне которого была луна, а на крышке красовалось солнце.

Он был врачом.

Часы в его комнате шли медленно и спокойно, без суеты и лишнего шума, словно в унисон с сердцем врача. Он приводил в эту комнату безнадёжных пациентов, закапывал им в глаза свои солнечные слёзы, и безнадёжные прозревали.

В его маленькой грудной клетке нашёл свой приют огромный тёплый Бог. Он восстанавливал его силы. Он, согревая его сердце, давал ему сил на врачевание.

В комнате врача бывали разные люди. Их связывало одно – они не чувствовали своего Бога. Врач делился чувствованием. Он брал маленькую пипетку, набирал в неё несколько капель солнечных слёз из лунно-солнечного бутылька и давал людям почувствовать.

Проходили дни, месяцы, годы…

Рассвет постепенно мерк в его глазах. Меркло всё. Когда долго смотришь на солнце, а потом переводишь взгляд на людей, дорогу, деревья, всё кажется тёмным…

В его душе гитара сражалась со скрипкой, скрипка с гитарой, попеременно. В сражении они создали что-то совершенное! Но они не могли делать это вечно.

Струны лопнули. Тёплый Бог взорвался, образуя пустоту.

На пути оттуда туда врач перестал видеть.

Он сидел возле какого-то забора, смотря в никуда, а те, кого он не видел, те, кого он раньше лечил, проходили мимо. Может быть, они думали, что он пьян?

Он сидел там долго, очень долго, он успел жутко замёрзнуть. Поэтому, когда к нему подошла девушка с таким же, как у него прежнего, взглядом, он отталкивал её руки, которые так хотели его коснуться.

Но девушка не сдавалась. Она смотрела на солнце.

Склонившись над ним, будто бы не замечая его сопротивления, она делилась с ним солнечными слезами.

В груди врача затеплилось что-то…

Он прозрел.