Полина Симикова

1  

Жил был поэт. Он сидел на своём любимом кресле, и тут его посетила мысль. Да… мысли его посещали часто. Правда, не всегда стоящие. Но в этот раз мысль была вполне себе ничего. А заключалась она в том, чтобы достать свою изящную трубку и закурить. Поэт сунул, было, руку в карман, чтобы достать спички, но тут вспомнил, что оставил их где-то на столе. А это означало, что найти спички будет труднее, чем найти иголку в стоге сена. Так или иначе, поэт обшарил свой заваленный исписанной бумагой стол и откопал-таки коробок. Он открыл его. Там осталось всего две палочки, и поэт, взяв одну из них, чиркнул. Пошёл дымок, и пламя загорелось, но как только оно было поднесено к трубке, потухло… Тогда поэт схватил вторую и последнюю палочку и чиркнул. История, как ни печально, повторилась. Коробок оказался пустым, что весьма огорчило поэта, ведь другого у него не было. Но грустить ему не дали, так как в дверь кто-то сильно и нетерпеливо, даже яростно, постучал.

Пока поэт поднимался с кресла, клал трубку на стол и вздыхал по пути из комнаты в комнату, моему читателю непременно нужно узнать, что имя этого поэта было Михаил Васильевич Добрый. Если честно, то «Добрый» – это был его псевдоним, под которым печатались его стихи в журнале. А настоящей фамилии у него не было. Она была не нужна.

Теперь вам обязательно нужно знать, как выглядел наш Михаил Васильевич, хотя ничего необычного, вроде рожек или копытец, у него не было. Так вот. Михаил Васильевич был невысокого роста, немного пухленький… (Не более!) В каштановых прядях тонких волос появилась лёгкая седина. Выглядел он статным и представительным. Всегда одевался со вкусом и отличался манерами истинного джентльмена. И это касалось всех и вся, с чем сталкивался поэт. А ещё у Михаила Васильевича была собака. Большая такая, цвета топлёного молока, короткошёрстная, с длинными лапами и висячими ушами. Она была породистой… но вот какой именно породы? Хочется заметить, что собака не залаяла при таком неподобающем ботанье в дверь лишь от того, что уже спала, забравшись под одеяло в хозяйской опочивальне. А спать она любила. Даже очень.

Что ж, теперь вернёмся к поэту и к двери, чуть не слетающей с петель от стука.

– Иду-иду! Не стучите так сильно! Я не хотел бы лишиться входной двери! – говорил Михаил Васильевич на пути ко входу. Наконец, натянув улыбку во всю свою бородку, ведь закон гостеприимства был чтим поэтом, он открыл дверь. Подул ветерок, но на пороге никого не было. Михаил Васильевич высунулся из проёма – на улице было холодно, собирался дождь. Поэт нахмурился, подумал о своей трубке и закрыл дверь. Но когда он возвратился в свою комнату, то увидел, что напротив его стола сидит какой-то человек и рассматривает его любимую и неприкасаемую трубку.

– Добрый вечер, Михаил Васильевич. Очень приятно познакомиться с вами лично. Я премного наслышан о вас, – сказал красивый голубоглазый мужчина в дорогом костюме. Заметим, что его волосы имели цвет парного молока.

– Здравствуйте… – только и вымолвил хозяин дома.

– Вы не волнуйтесь так, любезный, я не трону вашей дражайшей трубки. Я не курю. И вам не советую. Это вредно, между прочим.

Михаил Васильевич удивился ещё больше. Но старался виду не подать. Правда, странный гость всё равно всё понял, отчего на его лице сверкнула улыбка.

– Вы не могли бы представиться, любезный, – наконец, сказал поэт.

– Да-да, конечно! Как неудобно, – вскочил незнакомец. – Моё имя Ёрик Иоганн Франциск Брауншнапсер. Думаю, вам будет достаточно и этого. А сейчас я ваш клиент и готов заплатить вам за то, что вы будете писать мне стихи, – завершил странный посетитель и вновь уселся на стул.

– Эээм… Простите, не понял.

– Да-да, вы не беспокойтесь, просто я – не поэт. Все, кто угодно, только не поэт. Но у меня возникла острая нужда… Понимаете ли, одной даме нужно посвятить стихотворение… Вы меня понимаете, мон шер?

– Стихи? Да… Но я хотел спросить не об этом…

– Остальное неважно. Для начала мне нужно стихотворение, в котором воспевается красота белых плеч, густота чёрных ресниц… Ещё карие глаза… Осиная талия и руки. Да-да, именно руки. Изящные запястья с длинными, словно свечи, пальцами. Плачу сразу за каждый стих. Наличными. Надеюсь, вы меня не разочаруете, милый друг. Я вернусь завтра. В это же время. Удачи, – сказал Ёрик как-там-его и… исчез.

 

2  

На следующий день в назначенное время в дверь Михаила Васильевича вновь постучали. На этот раз пёс поэта не спал, он даже подал голос.

– Тише, милая, тише, – спокойно сказал поэт и, думая о пятистопном ямбе, не двинулся с места. Через секунду в комнату вошёл вчерашний пришелец Ёрик. На этот раз на нём был изумрудного цвета фрак и белоснежная рубашка.

– Приветствую вас, творящий, – улыбнулся гость, присаживаясь на диван.

– И вам того же… – задумчиво протянул Михаил Васильевич, не поднимая глаз.

В это время собака поэта неожиданно поднялась и подошла к Ёрику. Она стала тыкаться мордой в руку гостя, которая свисала с подлокотника.

– Муза, – засмеялся Ёрик и стал гладить шерсть животного.

В этот самый момент Михаил Васильевич отвлёкся и внимательно посмотрел на свою собаку. То, что он увидел, удивило поэта. Чтобы его Муза ластилась к чужаку? Да никогда такого не было. Но истина была такова, что теперь Муза изменила своим привычкам.

– Не ревнуйте, дорогой друг, ваша Муза не поможет мне обрести талант писательства. Ведь такой дар может прийти лишь свыше, именно поэтому он мне и недоступен, – сказал Ёрик, продолжая теребить макушку собаки. – Так как там стихотворение?

Михаил Васильевич быстренько что-то дописал на листочек и протянул его заказчику. Ёрик стал внимательно читать. Хочется заметить, что это длилось довольно долго. Но потом, наконец, прекратилось.

– То! – вымолвил гость, затем достал гонорар поэта и отвесил ему весьма и весьма толстую пачку.

– Благодарю… – начал, было, поэт, но был прерван.

– Не стоит. Я дал вам работу, вы выполнили её. А это вознаграждение.

Хочется немного отвлечься и сказать, что стихотворение поэта действительно получилось стоящим. Многие считают, что за деньги истинного искусства не сотворишь… Но в данном случае этот странный заказ пробудил в поэте уснувшего Поэта, и слова, сливавшиеся в строки, объединявшиеся в строфы, были искренними и душевными. Михаила Васильевича вдохновила луна, белая, словно плечи той дамы, или свечи, возвышавшиеся из канделябра и напоминавшие её пальцы… Но всё это пришло и, перемешавшись, возродило светлое и чувственное произведение. К сожалению, все стихи этого поэта утрачены. Они не сохранились ни на бумаге, ни в памяти, но это случилось позже. А сейчас…

– Всего вам доброго, Ёрик Брауншнапсер, – попрощался поэт с заказчиком, провожая его до двери.

В этот раз гость всё же вышел из дома поэта именно через неё. Когда всё закончилось, Михаил Васильевич расслабился в своём кресле с трубкой в зубах и собакой в ногах, думая, что больше не увидит этого странного Ёрика Брауншнапсера. Но как же он ошибался…

Этой же ночью поэта разбудил какой-то шум. Он поднялся с постели. Муза крепко спала тут же. Михаил Васильевич одел халат, сунул ноги в тапки и, взяв канделябр, направился на звук. Темнота и неизвестность немного пугали поэта, но он старался держать себя в руках.

Оказалось, что шум доносился из кабинета Михаила Васильевича. Мужчина медленно подошёл к приоткрытой двери и заглянул в щель. В комнате горели все свечи. На диване сидел, как ни странно, Ёрик, погружённый в печальные мысли. Перед ним парил графин с виски, периодически пополняя бокал, находившийся в руке ночного гостя. А шум… Честное слово, Михаил Васильевич так и не понял, что это было.

– Не прячьтесь, милый друг, проходите, – монотонно процедил Ёрик, отпивая очередной глоток.

– Что вы тут делаете, позвольте спросить? Как вы вообще попали сюда? И…

– И?..

– …и почему в моём кабинете летают графины?! – возмутился поэт, пытаясь не показать изумления от такого феномена.

– Ах, это?.. Простите, – и графинчик тут же опустился на столик.

– Я требую объяснений, – настаивал Михаил Васильевич.

Ёрик отставил опустевший бокал и поправил свой кафтан. Уже чёрный. И пригладил волосы. Они оставались такими же светлыми, если что.

– Мне нужна ваша помощь, милый друг.

– Моя? – удивился поэт.

– Именно ваша.

– Но что я могу?

– Написать ещё один стих.

– Хорошо… О чём же теперь писать?

– Теперь… Теперь о зелёных глазах… О волосах, таких, как огонь… О смуглой и безупречной коже…

– Прошу прощения, – прервал гостя поэт, – но этот портрет очень сильно отличается от вчерашнего…

– Да, а это проблема для вас? – Ёрик вздёрнул брови кверху.

– Нет… – замотал головой Михаил Васильевич. – Я напишу вам ещё одно стихотворение.

 

3  

Так прошло много времени. Каждый вечер Ёрик приходил к поэту за стихами. Правда, портреты дам часто менялись, но он приходил. У Михаила Васильевича сложился целый сборник, посвящённый незнакомке в разных лицах. Но ему так и не суждено было выйти в свет. Как и всем другим сборникам. Или нет?..

В один из типичных уже для поэта вечеров, когда к нему приходил Ёрик, случилось то, что должно было случиться и случалось периодически. Правда, сам Михаил Васильевич об этом не знал. Ему было не нужно этого знать. Ни-ког-да.

– Вот стихотворение, как вы и просили, – протянул листок бумаги Михаил Васильевич.

– Благодарю, – произнёс Ёрик, пряча стихотворение в карман.

– Извините, но я давно хотел спросить, – поглаживая шерсть собаки, сказал поэт.

– О чём же? – поднимаясь со своего места, уточнил заказчик.

– О том, почему вы просите меня посвящать стихи разным дамам?

– Вы – поэт, а поэт должен писать для любви, и просить об этом его должна Любовь. И не важно, который раз, а важно то, какова их глубина и сила. Мой милый друг, ваша работа никогда не будет окончена. Я вас уверяю в этом. Одни влюблённые приходят, другие – уходят. А Любовь – вечна.

– Как и поэзия. Но, если честно, я бы сказал, что искусство бессмертно, в отличие от любви.

– Вы не правы. Вы смотрите узко, имея в виду любовь мужчины к женщине. А я говорю о Любви всеобщей. В мире много любви, она передаётся от века к веку, сохраняется в живописи, в музыке, в камне. А я, знаете ли, являюсь помощником этого всепоглощающего чувства. И не только этого. Я передаю произведения в умы тех, через кого они рождаются на Земле, благодаря вам. Ведь это вы – всепоэт, дарующий миру литературу как целое.

– Простите, – нахмурился Михаил Васильевич.

– А вы и не знаете… – слегка улыбнулся Ёрик, отвернувшись. – Но пришло вновь время, когда я должен уйти, но потом, совсем скоро, завтра же, я вернусь, и всё пойдёт своим чередом. Как и было. Как и есть. Как и будет.

В этот момент все книги, которыми были набиты полки в доме Михаила Васильевича, вспыхнули и исчезли. У всепоэта не остаётся ни одного экземпляра своего творения, все они уходят туда, откуда не возвращаются к нему. Но этого поэт не помнит. Не должен помнить. Он продолжает писать… писать стихи, романы, сказки... Эти произведения передаются в мир людей через Ёрика, который и посещает настоящего Гения, сидящего в каждом писателе, отчего они, собственно, и становятся ими. Так что, все литературные творения мира от пера Михаила Васильевича Доброго и его Музы.

И чтобы вы поверили мне, я скажу вам по секрету, что и ко мне иногда заходит Ёрик, принося готовые произведения. Они звучат в моей голове, мне остаётся лишь записывать их. И после каждого раза я удивляюсь этому. Правда, совсем чуть-чуть. Но, всё же, удивляюсь.

— Доброго Вам времени суток. Моё имя Асмодей, и я — демон ревности, мести и разрушения. Однажды мне поступило выгодное предложение, от которого я не стал отказываться. Да-да, это было в 1866 году от рождества Христова. — Здесь я ухмыльнулся. Не удержался. — То бишь была сделка. Сделка с Виктором де Восе. По договору я обязывался служить ему до тех пор, пока он не отомстит за предательство, приведшее к гибели его родителей. Взамен же, после свершения отмщения, я освобождался, а после кончины сего упомянутого Виктора становился владельцем его души.

Как только я был подчинён Виктором, мне пришлось поселиться в его большом доме. Скажем так, я стал тенью этого черноволосого юноши с голубыми глазами. Кроме нас в особняке проживала сестра моего хозяина — семнадцатилетняя Вильгельмина, которую все звали Мина, а также пара слуг.

Помню, небо тогда было тёмное, словно знало, что происходит. Сильный дождь пытался скрыть речи моего хозяина, которые он говорил мне.

— Асмодей, присядь, — начал Виктор, но, пока я не забыл, нужно оговориться, что на момент действия сделки я не мог читать мысли моего хозяина, хотя обычно это не составляет мне особого труда. — Я должен рассказать тебе, в чём состоит суть дела. Несколько лет назад мои отец и мать погибли в ужасном дорожном происшествии. Карета, ехавшая по направлению к поместью Гектора Сэвил, была сбита на мосту, отчего упала в глубокую реку. Никто не выжил, и мы с сестрой остались одни. Первоначально я, будучи фаталистом, думал, что так предрешено свыше. Но ошибся. И я бы так и жил в неведении, покрытом мраком и тьмой, если бы не нашёл в тайнике отца дневник. Оттуда я узнал, что его друг и компаньон, тот самый Гектор Сэвил, предал его и хотел разорить, подделывая финансовые отчёты. Но после того как этот подлец узнал о том, что отцу всё стало известно, он решил покончить с ним раз и навсегда.

Напрашивается вопрос: «Почему тогда жертвой убийцы стала и моя мать?» Я много думал об этом. Но, порывшись в семейных альбомах, кое-каких письмах, я обнаружил, что некогда к матушке, когда она была ещё девицей на выданье, сватались два джентльмена и хороших друга — Гектор и мой отец. Уже ясно, что случилось потом. Но, как оказалось, ещё с того момента отверженный мужчина решил разрушить жизнь своего лучшего друга, собственно для чего и стал работать с ним вместе. Сначала он добивался ещё большего расположения, чем имел. А потом, спустя много лет, решил осуществить свой коварный план. Но, как я понял, Гектор лелеял надежду о моей матери до самого конца и убивать её не собирался. В тот день в карете должны были находиться мы с сестрой вместо неё. Превосходный план: трагическая гибель мужа и детей, а тут подворачивается друг семьи, готовый помочь чем угодно… Но ничего не вышло. А теперь он и меня недооценивает. Я притворился его другом, и вёл разговор о продаже компании ему всецело и безвозвратно. Кажется, он купился. Хочется посмотреть на его лицо, когда он всё узнает, — и Виктор улыбнулся.

— По вашему рассказу я понял, что полдела вы уже сами сделали. Разработав план, вы медленно, но верно приближаетесь к желаемому. Но позвольте спросить, в чём же тогда моя роль? Вы вряд ли бы отдали душу за какую-то безделицу.

— Прав, определённо ты прав, Асмодей. Мой замысел требует невероятных усилий, особых методов и нечеловеческого могущества. Я не желаю, чтобы этот предатель просто так скончался ни с того, ни с сего. Я хочу, чтобы он знал о приближении своей гибели, чтобы ему были видения… Ты — есть демон, и ты знаешь, что у него на сердце. Проберись в самые закоулки его памяти, отыщи страхи, желания… Найди слабость. Доведи его до безумия. Но финал сего действа должен произойти в моём доме, в кабинете отца, где Гектор собственными глазами увидит, за какие грехи он расплачивается. И я должен быть там в этот момент.

После рассказа моего хозяина я приступил к своим обязанностям, выведывая тайны этого Гектора Сэвил. Я полностью погрузился в работу. У нас, демонов, принципы стоят на первом месте. Мне чужды человеческие желания. Я никогда не думаю о дружбе, о еде, о женщине… Хотя, как исключение, со мной произошло некое странное событие, до сих пор мной не понятое до конца. И этот случай связан с Миной.

После очередных махинаций с мыслями предателя, когда в его доме картины стали оживать и укорять в содеянном преступлении, я вышел в сад, который окружал поместье Виктора. Была уже глубокая ночь, светила луна. Ах!.. Единственная на тот момент моя слабость… Прекрасная холодная и бесчувственная луна. Она всегда смотрела на меня свысока. Разумеется, после падения я действительно был должен поднимать глаза, чтобы узреть её очередную ухмылку. Так вот, я прогуливался по изумрудной траве, слушая стрекотание кузнечиков, как заметил в тени деревьев Вильгельмину, сидящую на скамье. Она смотрела на небо, разглядывая звёзды, которыми был расшит синий бархат ночи. Мысли девушки уносили её к ним так близко, что она гуляла меж ними, слушая тишину. Я подошёл ближе, — но остался не замечен. Как же далеко можно уйти от реального мира, погрузиться в свои мечты?.. У Мины это хорошо получалось.

— Что Вы делаете здесь в такой поздний час? — не знаю, отчего, но сам чёрт дёрнул меня заговорить с ней, хотя особых чувств я к ней не испытывал. Да и как я мог? Я же демон, я выше этого. Но на каждого фараона, как говорится, найдётся свой Моисей.

— Я просто дышу ночным воздухом, — ответила мне Мина, а далее я прочитал мысли, потому что вслух она этого не произнесла: «Я люблю ночь. Она темна, и может скрыть всё, что угодно. В том числе и тьму. Особенно тьму». Мне показалось это немного странным, ведь Мина была совсем юной, и я наивно полагал, что она не сталкивалась в своей жизни с чем-то плохим. Не считая, конечно, гибели родителей…

— Что ж, это весьма полезно, хочется заметить, — я улыбнулся, опять-таки ни с того ни с сего. На это мне ответа не прозвучало, но я услышал: «Да… полезно… Почему он здесь? И как он меня нашёл? Хотя, что это я? Он заметил меня совершенно случайно». После этого я улыбнулся ещё шире, потому что понял, какие мысли поселились в её голове. Но извините, милая леди, я чужд людским страстям. Но я тогда был уверен в этом всецело и полностью. За многие века ни разу мне не пришлось усомниться в этом. Ни разу!.. до той ночи.

— А что же вы делаете здесь? — спросила Мина, хотя мысли её уже тогда перепутались, и я стал плохо в них ориентироваться. Что же делает с людьми их сердце? Бедные, бедные люди.

— Да то же, что и вы, слушаю ночь, гуляю по звёздам, — ответил я, но тут же поймал себя на мысли, что начинаю играть с её воображением, говоря то, чего бы она желала услышать. Откуда же ей было знать, что я слышу её мысли? А от этого незнания стало зарождаться банальное «это он».

«Ха-ха-ха», — хотелось сказать, но мне было отнюдь не смешно. Да что со мной, чёрт подери?! Я определённо болен. Мне нужен врач.

— Присаживайтесь, — вдруг сказала она и положила руку на скамью рядом с собой.

— Я… — так хотелось сказать «нет», — …с удовольствием, — и я сел рядом. И в этот момент Мина показалась мне необыкновенной. Серьёзно, даже та самая луна не могла с ней сравниться. Но я никак не мог понять, в чём причина: в её чёрных локонах или в глазах, которые смотрели на меня снизу вверх? «У него такой взгляд, мне кажется, что он читает мои мысли». Ох, если бы вы знали, что это так, милая Мина… «А цвет глаз… он… Нет, такого не бывает. Они янтарные? Как мёд, прозрачные… Это золото. Невероятно». Ей понравились мои глаза. Скольким ещё они нравились? Не знаю, я никогда не думал об этом. Но сейчас мне был приятен сей факт, что цвет моих глаз вызвал такой интерес и восхищение у этого юного создания.

— Вы теперь работаете вместе с моим братом? — с детской наивностью спросила девушка. Она казалась мне совсем ещё ребёнком, хотя это было, увы, не так. «Как странно, почему я ещё не ушла?» — Услышав это, я пожелал узнать ответ. Действительно, отчего эта девушка тёмной ночью сидит и разговаривает со мной. Вот так, просто.

— Да, мы, скажем так, компаньоны. У нас договор, — я ответил просто, без подробностей. Я не знал, что ещё сказать.

— Да, вы появились так внезапно. Я не видела вас никогда. Вы не отсюда? — на эти вопросы я был не совсем готов отвечать, поэтому ответил утвердительно.

— Я приехал совсем недавно. Мне сообщили, что ваш брат нуждается в партнёре, — надеюсь, ей этого хватит. «Сообщили? Кто, интересно… Хотя, почему-то меня это не совсем волнует», — с одной стороны, это хорошо, что Мину не заботит моё прошлое, но с другой, — её заботит кое-что похуже. К примеру, цвет моих глаз, а это значит… Стоп. Нет. Пора уходить. А то я и сам начинаю вести себя, как… как человек.

— О… — мотнула головой Мина. «Он не рассказывает о себе ничего. Я навязчива. Как же это глупо!» Нет, это не глупо, но всё же мне пора. Я принял решение оставить её, чтобы ничего дурного не произошло. У меня нет слабостей. И не будет. Никогда.

— Уже слишком поздно. Я устал и хочу отдохнуть. Вы не желаете отправиться в опочивальню? — спросив это, я осёкся. Как-то не так я спросил. Словно позвал её с собой. Не-е-ет, я совсем не это имел в виду. — Я хотел сказать, мне придётся вас оставить. Спокойной ночи.

— Конечно, увидимся утром, Асмодей, — неловко посмотрев мне в глаза, ответила Мина. Значит, она хочет увидеть меня утром, раз так говорит. Но вот теперь уйти стало ещё труднее — я имею в виду то, что она назвала меня по имени. Имя для демона очень важно. Ведь я подчиняюсь Виктору, оттого что в договоре стоит моё имя, только моё, ни у кого на земле или в других мирах нет такого имени. И произнеся его, Мина затронула частичку меня самого. Но, невзирая на это, я обязан заставить себя покинуть это место.

— Добрых снов, Мина, — сказал я и ушёл, расслышав напоследок: «И вам тоже».

Но я больше не собираюсь возвращаться к этой ночи. Я Вам поведал о ней, вспомнил, что был тогда слаб. А больше всего мне не нравится быть уязвимым. Как оказалось, это может случиться. И всё, что я олицетворяю: и блуд, и месть, можно победить лишь любовью. Поэтому именно она и есть моя ахиллесова пята. Она есть у каждого. Но почему-то именно любовь становиться гибелью. Даже сам Люцифер стал её жертвой. Жертвой любви к Богу.

Теперь вернёмся к Виктору и к его плану. Как говорится, всё идёт идеально. Я полностью погрузился в свою работу. Я довёл Гектора до белых чёртиков. Муки совести его стали нестерпимы. Но дела с Виктором он не прекращал, надеясь заполучить компанию.

Спустя пару месяцев настал час, которого так ждал мой хозяин, — час расплаты. Виктор утроил приём в честь заключения удачной сделки. Но это был липовый приём. Все гости — их наколдовал я. Нам же не нужны реальные свидетели. Сначала был замечательный ужин, на котором Гектор услышал столько похвалы, что даже позабыл о своих страхах. Но ничто не вечно. После кушанья все направились в зал для танцев. Да-да, вальсы, полонезы… — хочется улыбнуться и подумать о том, что я мог бы танцевать с Миной. Собственно танец и нужен для того, чтобы побыть с дамой, ведь только в танце, находясь так близко, объятия не считаются вульгарными и непристойными. Но я не собираюсь думать о том, чего не было, хоть и быть могло. Моя слабость перестанет быть ей. Уже перестала!

Виктор позвал Гектора в кабинет отца, якобы, для подписания договора. Как только джентльмены уселись в кресла, зажёгся камин. Не очень мрачно, думаете? Но именно это видел несколько недель подряд предатель в своих снах — огонь, камин, убиенный его усилиями друг и компаньон.

— Так на чём мы там остановились, сэр, — начал Виктор с лёгкой улыбкой. — Ах, да! На договоре! — в этот момент я зашёл в комнату, будучи в маске, с документом.

— Дорогой друг, — почти так же уверенно ответил Гектор, — наконец, вы освободитесь от этого бремени, — и мужчина уже взял перьевую ручку, чтобы окунуть её в чернила, как его взгляд пал на подпись, стоящую на бумаге. Это была подпись отца Виктора. А Гектор знал её «в лицо» и не мог перепутать ни с какой другой.

— Проблемы? — нахмурился мой хозяин, чувствуя вкус приближавшейся победы.

— Простите, Виктор, это подпись ваша? Не так ли? — с тревогой переспросил мужчина. Я пытался всё это время разобрать его мысли, но от страха они так перепутались, что я бросил эту затею. Миссия и так почти выполнена.

— А вы не видите, Гектор? Думаю, его подпись вы уж знаете… — и в этот самый миг лист бумаги, который держал Гектор, стал промокать алой жидкостью. И мужчина понимал, что это, ведь его руки давно были запачканы преступными действиями и предательствами.

— Но это невозможно! — воскликнул мужчина, пытаясь разобраться во всей этой чертовщине.

— Отчего же невозможно, сэр? — расплылся в широкой улыбке мой хозяин. — Асмодей, это невозможно? — обратился ко мне юноша.

— Невозможным было предать и убить лучшего друга и его супругу, хозяин. Но этот человек доказал, что нет, возможно. Поэтому подпись, — обращаясь уже к Гектору, продолжил я, — подлинна. Мне жаль. Хотя… это ложь. Мне не жаль.

После этих слов комната погрузилась во тьму, лишь тусклый лучик света продолжал гореть над креслом, в котором сидела наша жертва.

 

— Гектор, прошу меня извинить, но я не могу принять ваше предложение. Я признательна вам, и мне лестно, что вы испытываете ко мне такие глубокие чувства, но — я дала согласие другому…

— Ах, дружище, эта весна станет ещё прекраснее! Ты не поверишь! Помнишь ту девушку, мы в прошлом месяце были на приёме у её семьи? Так вот, друг, я сделал это. Я попросил её руки! Да-да, она согласилась! Я ведь тебе говорил, что нашёл свою единственную? Но скрывал её имя. Я просто боялся, что мне откажут. Но теперь, когда всё решено… Я так счастлив!

Повеяло запахом роз. Алые лепестки закружились возле Гектора, который пытался закрыть свои уши, чтобы не слышать тех голосов. Но ничто не помогло ему, ведь эти голоса — внутри, а не снаружи. «Нет. Это невозможно. Я схожу с ума», — вертелось в его голове, а я был доволен, всё шло по плану.

— Почему невозможно, Гектор? — голос матери Виктора пронзил сердце несчастного, словно копьё, пущенное так метко.

— Это ты?.. — ответил мужчина, сжимая свои руки.

— Гектор, ты убил меня. А ещё ты убил моего супруга… Я знаю, ты думал: «Почему он?» Но ответ прост: «Это ведь не его руки обагрены кровью».

В этот момент из глаз мужчины покатились слёзы. Ему было больно услышать это от единственного человека, которого он любил и любит. Услышать правду. Он ведь знал, что это и есть истина, что он — предатель и убийца. А такое непростительно. Даже Всевышний покарал Утреннюю Звезду, после того как тот отказался признать людей и восстал тем самым против него.

— Друг! — вдруг Гектор услышал мужской голос. Да, это был его голос. — Мы с тобой дружили со школьной скамьи… Помнишь, как я вступился за тебя перед той сварливой миссис Би, которой не понравилось твоё мнение касательно одной исторической битвы? Нет? А я помню. Я доверял тебе. Впустил в свою жизнь… Ты даже не сказал мне, какие чувства испытываешь к ней. Думаешь, я бы не понял? Это я тебе только всё рассказывал. Я! А не ты. Может, ты и не считал меня другом?.. Тогда мне жаль, что твоя жизнь оказалась настолько пуста, что ты позволил ненависти заполнить её.

— Нет, я хотел рассказать, — думал Гектор, — хотел, но не смог… Прости меня.

 

— Слишком поздно, сэр, — в комнате вновь стало светло. — Вы подстроили гибель моих родителей, хотели убить нас с сестрой. Я знаю всё, о чём вы думали, не отрицайте. А потом вы решили обмануть меня, забрав компанию. Неужели вы никогда не сожалели?

— Он думает о раскаянии сейчас, — вмешался я, успев прочитать остатки мыслей Гектора, который оказался таким несчастным и потерянным, что не мог внятно ответить.

— Сейчас? — удивился мой хозяин. — А не слишком ли поздно? Как бы то ни было, месть моя почти закончена. Теперь вы, Гектор, будете доживать остаток своей жизни с оголённой совестью, с голосами в голове, которые сведут вас с ума. Хотя, вы уже безумец, сэр. Прощайте.

 

Так и закончилась эта история. Виктор с моей помощью отомстил своему врагу. Не прошло и полгода, как Гектор покончил с собой. В предсмертной записке было написано: «Ты тот, кого я прогнал из этого мира, а теперь ты пришёл за мной, дружище».

 

Вы можете подумать, что это история о возмездии. И это так. Но кроме того, это также история о совести, которая спит внутри каждого человека, и иногда, чтобы её разбудить, нужно продать душу демону, который и поможет этому пробуждению. А что касается Виктора, то в данный момент он лежит на смертном одре, готовый вернуть свой долг. За свою жизнь он расширил компанию отца, стал влиятельным человеком, который поступал по совести. Он женился, у него родилось трое замечательных детей. И если бы его душа попала в Рай, а не ко мне, то Бог с него мог бы спросить лишь за мщение человеку, погубившему его мать и отца. Но и это тяжкий грех. Хоть и один. А что касается Мины, она тоже нашла своего суженого, и у них появилась на свет черноволосая девочка. И я стараюсь не думать о том, что до сих пор вижу взгляд её голубых, как у брата, глаз, смотрящих на меня снизу вверх. Опасаюсь, что это странное чувство не покинет меня ещё семнадцать лет, то есть до её смерти. Ведь тогда моя ахиллесова пята перейдёт в другой мир, мир недоступный мне, а следовательно, и тем, кто бы мог использовать её против меня, демона ревности, мести и разрушения, демона Асмодея. 

1930 год от рождества Христова,

13 июня,

13:03:06

ッ Доброжелательный социопат ☢(Понедельник, 11 Январь 2016 00:56)

Так держать! Отличный вкус в выборе сюжета и характеров. Изложено на высоком уровне. Это, безусловно, рука замечательного писателя. Стремитесь к новым высотам, мой друг!

 

#1

Елена(Понедельник, 14 Сентябрь 2015 19:05)

Очень понравилось. Продолжай писать, хорошо получается)