Елена Ибукова

Ибукова Елена Александровна

г. Ульяновск 

Лауреат литературного конкурса "Первая Роса - 2016" в номинации "Поэзия";

Дипломант конкурса "Первая роса - 2018" в номинации  "Поэзия";

Лауреат Премии литературного конкурса «Первая роса – 2020» в номинации «Иной жанр».

Это было похоже на сказку.

Давным-давно… так принято начинать сказки. Прятать историю под завесой прошлого, настолько далекого, что почти ненастоящего. Кутать ее в туман незапамятных времен, когда небо казалось ближе, звезды ярче, а люди были что дети, которым хватало простых житейских радостей. Когда вера в чудеса была непреклонной и можно было представить, что будущее будет безоблачным.

Кругом был лес. Могучие деревья с шелестящими кронами. Посмотришь вверх, потянешься за ними, туда, где они смыкаются с небом. В чем их величие? В том, что нас переживут. Разве бессознательное пребывание в статичном состоянии – это жизнь? Зачем они цепляются корнями за землю и устремляются ввысь?

«Пойдем», – говорит тебе кто-то. Замечаешь тропинку, петляющую меж стволов. Идешь. Ноги сами ведут тебя, точно ты проделывал этот путь не раз. Звуки встроены в эту картинку так мастерски, что проникают в тебя бессознательно, будто воздух заменяет собой все прежние представления о тишине. Запахи одурманивают чистотой и первозданностью. Природной наполненностью.

Выходишь на поляну. На ней люди, те самые, кому неведомы суета и шум жизни. Первобытные, что ли? Позвольте, а как же пещеры? Какие пещеры? Как какие? Те самые, на стенах которых бизонов рисовали. Где-то, может, и рисовали. Но не здесь. Ни одной пещеры вокруг. Только лес. Лес обозначал границы.

Мы сидим у костра. Потрескивают дрова, ложатся отсветы на строгие лица. Слов так мало, что ощущаешь вес каждого.

– Что это? – спрашиваешь ты.

– Первозданный мир, – говорит кто-то угасшим голосом.

– Ну да… А вы что в нем делаете?

– Ждем таких, как ты.

Это сон – догадываешься ты. Надо же как-то оправдать происходящее. Подстроить под свое представление о реальности. Убедить себя в умении подобрать для каждого явления подходящие слова, управлять потоком мыслей, чтобы он тек гладко и отдельные словечки в нем не застревали. Да будет так. Сон так сон.

Вымысел так вымысел. Еще одна возможность уйти от правды, которую постоянно навязывает реальность.

– А что там за Лесом, – невольно вопрошаешь ты.

– Разве ты не знаешь? Ты же пришел оттуда.

Ты пытаешься вспомнить, но картинка размывается. Что-то наверняка есть. Надо чтобы что-нибудь было. Ты пришел оттуда, но не оставил четкой метки – не обозначил свое присутствие ярким, запоминающимся жестом. Чтобы от него тянуть нить к тому, что принято называть настоящим, до конкретной точки, в которой ты сейчас пребываешь. Неустойчивое, подвижное состояние.

Незнакомцы у костра притихли. Их лица просты, глаза безучастны, выражения сдержанны. Ты чувствуешь, что напрасно затеял эту игру. Но что было делать?

– Это вроде как шанс начать с начала?

– Что это?

– Ну ваш мир…

– Нет никакого нашего мира. Есть твое желание видеть. Или не видеть.

 

Ты открываешь глаза. Комната наполняется утренней серостью. Мысленно выстраивается структура дня, его бездетальная фабула. Осталось только подтвердить свою готовность к ежедневным ритуалам. На миг задерживаешь дыхание, оставляешь задел для мыслей. Время пришло.

– Где они, ваши чертовы гарантии? Когда вы наконец избавите меня от него. Ну это же невыносимо, поймите. Я боюсь выйти из дома. А вчера он заявился к моей матери. В своем обычном виде. Если это повторится…

Я так и не смог придумать, что будет «если это повторится» и пожалел, что позвонил. Знал же заранее, что он ответит: такого еще не бывало, вы уникальный случай, нужно тщательно его исследовать и прочее-прочее. Он ведь даже не оправдывается, нет. Скорее, потирает руки: наконец-то столкнулся с таким необычайным явлением.

– Давайте сменим тактику, – вкрадчиво начал Дорн. – Не прячьтесь от него. Попытайтесь установить с ним контакт. А мы пока понаблюдаем. Нам нужно время, чтобы вычислить его координаты и вернуть туда, откуда он пришел.

Старая песня. Пустые отговорки. И тон отстраненный, будто он параллельно ленту в телефоне листает или любуется собой в зеркале.

– Сколько вам нужно времени? Вы вообще понимаете, в каком я оказался положении? Я всю ночь бегал за ним по городу.... А если он еще куда-нибудь…

– Мы понимаем ваше негодование. Мы готовы возместить все убытки. Поверьте, мы сами не ожидали…

Ну, понеслось. Я быстро свернул разговор, заверив, что приму меры для сближения. Меня от одной мысли об этом передергивало.

Где он сейчас может быть? Куда бы я пошел на его месте? В понедельник пол-одиннадцатого утра я стоял бы в курилке, делая вид, что слушаю Померанцева, который в красках описывает свои воскресные похождения. Нет, туда он не явится. Не для этого он здесь.

Гарантия девяносто девять целых девяносто девять сотых процента. Одна сотая отводится случайности.

Далеко он уйти не мог. Рыскает где-нибудь поблизости, мстительный, обидчивый тип. Вбил себе в голову, что я решил от него избавиться.

Набрал свой номер: гудки откликались во мне. Это похоже на помешательство. Если он ответит…

Он ответил. Развязно так.

– Ну что убедился, что твой трюк не удался, – сразу же перешел в нападение.

– Что мне сделать, чтобы ты отстал?

– Я всего лишь хотел посоветоваться, как нам дальше действовать: вместе или поодиночке. Думаешь, мне нравится шататься за тобой? Думаешь, мне приятно быть побочным эффектом твоих слабостей? Так что не надо сейчас искать виноватых.

– Мы оба виноваты. Вина, как и всё остальное, делится между нами поровну.

Он даже смеялся моим смехом, глуховато отстраненным.

– Тоже мне поборник справедливости! А признайся: ты не хочешь, чтобы я уходил. Я как запасной игрок всегда могу пригодиться. Поэтому предлагаю просто распределить обязанности.

Я отбросил телефон, но не мог избавиться от его голоса. Голос доносился не из трубки, он звучал внутри меня, в моей тяжелой голове.

Я налил себе еще выпить. Часы пробили полдень.

Перемотаем на несколько дней назад. Я сидел здесь, в этой вечно темной и неживой комнате, и искал выход. На столе стояла бутылка чего-то бесцветного и крепкого, опустошая ее, я все дальше, все безнадежнее погружался в свои мысли. Голова становилась тяжелее, но было ощущение, что выход вот-вот найдется… Рюмка, еще, еще… Вариантов было немного: вернуться, освободиться, уйти. И каждый – скорее плох, чем хорош, точнее, я так себе представлял будущее. Мысленно раскручивал клубок событий, насколько хватало воображения, а дальше – хаос, бессмыслица, пустота.

Я запутывался. Заставлял себя поверить в то, что внутри меня разверзлись бездны, готовые поглотить и растворить в себе.

Отговорки… Среди вариантов не было ничего похожего на «бороться», «пытаться», «действовать». Не буду себя обманывать, нет. Даже тени, даже намека нет. Это потом. Сначала нужно было разделить нас, меня и его. Быстро. Безболезненно. Бесшумно.

Все, что я помнил, читал, знал, что внушалось мне на каком-то бессознательном уровне, – я должен быть один.

И я обратился к Дорну. Он обещал... Ладно уж, что сейчас-то это вспоминать. Я ему не верил. Слишком прямо он смотрел в глаза и слишком развязно жестикулировал. Пользовался моей невежественностью, нес что-то про трансцендентные миры, параллельные реальности, да, да, с самым серьезным и невозмутимым видом. Я кивал. Я должен был попробовать. Хоть и не верил.

«Вера не главное, – говорил он. – Это наука, положитесь на точность и расчет, на знания, которые человечество накапливало веками…» Набор слов, которые для него давно ничего не значили. А для меня – тем более. Не то, чтобы я не верил в науку. Я не верил в ее всемогущество. Внутри меня было столько вопросов, на которые наука даже приблизительно не могла ответить, так что… В общем, наука не была для меня авторитетом.

А чем она была для ученых? Как они с собой договаривались: обманывались или уверяли, что живут только ради того, чтобы однажды добраться до той самой точки, которая объяснит, что вообще такое с нами происходит.

Короче, я согласился. Подписал бумаги. Целую пачку. Согласие на одно, второе, третье. Обещал не разглашать, не иметь претензий, не давать заднего хода. В общем, предоставил им полную свободу действий. Взамен на освобождение. Обмен свободами. Круговорот свобод в природе…

Что-то сдвинулось во мне с тех пор. Нежелание быть прежним. Неумение быть прежним. Саморазоблачение. И чего я добился? Удвоился, умножился – как еще это можно было назвать… Вместо того чтобы, как они говорили, перейти в другую реальность. В которой меня еще не было. В которой предстояло заново осваиваться.

Звонок. Дорн механическим голосом:

– В сложившихся обстоятельствах мы не вправе…

– Вы говорили с ним?

– …провести процедуру повторно.

 

Отражение в зеркале подмигнуло мне. Бросить бы в него стаканом – эффектным бы получился финал. Но я лишь отхлебнул еще немного. Часы демонстрировали полное отсутствие стрелок.