Владимир Невский

ДЕТЕКТИВЫ

Частный детектив ХАН.  Рокировка 

Частный детектив ХАН. Две ступени к счастью

Частный детектив ХАН. На острие ножа

Частный детектив ХАН. Перекраивая прошлое

Детективное агентство ЛЕО. Чёрный кардинал

Детективное агентство ЛЕО. Рубль Константина

Детективное агентство ЛЕО. Малаховское ограбление

Детективное агентство ЛЕО. Проклятие Перуна

Детективное агентство ЛЕО. Партия холостяков

Детективное агентство ЛЕО. Забавы молодых

Детективное агентство ЛЕО. Юный киднеппинг

Детективное агентство ЛЕО. Король червей

Детективное агентство ЛЕО. Паззлы "Докер"

Детективное агентство ЛЕО. Ищите женщину

Детективное агентство ЛЕО. Курс жизни

Детективное агентство ЛЕО. Киприотские каникулы

Детективное агентство ЛЕО. Усмешка Гименея 

Детективное агентство ЛЕО. Шахматный этюд

Фаина приобрела паззлы из пяти тысяч элементов. Как она утверждала, занятие это способствовало успокоению и развивало талант к логическому размышлению. В кабинете она освободила один из столов, на котором и складывала «Собор Василия Блаженного». Постепенно и мужская часть сотрудников втянулось в это дело. Но происходило это в свободное время и без ущерба работе. Вот только иностранное слово плохо прижилось в коллективе, его поменяли на привычное и родное: «мозаика». Фае даже иногда снился процесс восстановления. Вот и в это прекрасное весеннее, еще достаточно прохладное утро она спешила на работу, а в голове прокручивала детали, мысленно складывая их в картину. На работе появилась за полчаса до официального дебюта рабочего дня. Но не успела она скинуть плащ и поправить прическу, как в дверь постучали.

— Можно? — в приоткрытую дверь заглянул мужчина.

— Да, конечно. — Фая села за рабочее место, включила компьютер, достала чистые листы бумаги, ручку. Все делала не спеша, видя, как посетитель заметно волнуется. Сидит, словно на иголках, теребит в руках папку. Фая кашлянула, и мужчина словно только и ждал этого сигнала, заговорил:

— Понимаете, мне нужна помощь, — он достал пачку сигарет, — можно?

— Пожалуйста. — Фая подала ему пепельницу.

— Зовут меня Алексеем. Алексей Кадеев. Вот мой паспорт.

Фая взяла документ и занесла все данные в компьютер.

— Работаю я в речном порту, грузчиком. Хотя нет, сейчас модно говорить все на иностранный лад, так что в трудовом договоре написано «докер». Работа хоть и тяжелая, но зарплата соответствующая. Все было хорошо до прошлого понедельника.

— А что случилось в понедельник?

— Я уже отработал свою смену. Принял душ и собирался домой. А тут приходит Хазов.

— Хазов? Кто такой?

— Это наш бригадир.

— Понятно. Продолжайте.

— Он и говорит: «Выручай, Лёха. Сторож наш, Петрович, заболел. А тут как назло сухогруз пришел. И один контейнер успели уже сгрузить на причал. Так вот, подежурь ночь около этого контейнера». Потом и отгул пообещал, и дополнительную плату отвалил.

— То есть? Он сразу с вами рассчитался?

— Да. Вытащил из кармана сто долларов и дал.

— Сто долларов? Ничего себе! Вы за них расписывались?

— Нет, — удивленно пожал плечами Кадеев.

— Хорошо. А что было дальше?

— Согласился я. Шабашка-то хорошая. Одно ночное дежурство – и сто баксов в кармане. Пошел на причал, покружился малость около контейнера, посидел, покурил. Потом есть захотелось. Думаю: схожу-ка в таверну, перекушу. Полчаса всего потрачу.

— Таверна? — слух резануло малоприменимое слово.

— Да, это забегаловка в порту. Прихожу, смотрю, а там Саблин и Азиханов сидят, пиво пьют.

— Кто такие?

— Друзья мои. Живем в одном дворе. Ну, подсел я к ним, то да сё, поговорили.

— Пили?

— Грех было не угостить ребят с такой шабашки.

— Понятно.

Кадеев смутился, даже, как ясна девица, покраснел. Вновь схватился за сигаретку. А когда немного успокоился, продолжил:

— Да и не было меня всего час, ну, может, полтора. Прихожу на причал, а контейнер вскрыт. И пустой. Короче, обчистили его подчистую. Я Хазову звоню. Он приезжает. В крик! Говорит, что там оргтехника была на огромную сумму. Короче, подали меня на суд. Сейчас следствие идет. Адвокат меня успокаивает, обещает выиграть дело. Но мое начальство беснуется. Мы же – частная организация. Хазов говорит, что бы там суд не решил, материальный ущерб придется все равно мне выплачивать. Престиж фирмы, и все такое. Да и бандитскими разборками попахивает. Вот и все.

— А что вы конкретно хотите от нас?

— Найдите настоящих грабителей! — он молитвенно сложил руки. — Знаю, милиция их никогда не найдет. Им легче всего списать на меня. Сам виноват, знаю. Готов понести заслуженное наказание. Но выплачивать материальный ущерб мне не по силам. Это и квартиру же придется продать. А она у меня от родителей. Сам-то я еще не успел на свою заработать.

— Хорошо, — Фая уже в мыслях решилась взяться за это дело. Даже если коллегам это и не понравится. — Напишите заявление и ознакомьтесь с нашим прейскурантом. Если расценки вас устраивают, то я сегодня же приступлю к расследованию.

Кадеев согласился легко и сразу. После его ухода Фая старательно занесла его рассказ на дискетку и наметила план ближайших действий. Ровно в восемь часов в офисе появились Сава и Лужин.

— Привет.

— Привет.

— Работаем?

— Вовсю.

Парни скинули куртки и прошли в кабинет. Задвигали шторами, стульями, ящиками стола, при этом громко разговаривая:

— Милиция обещает хорошие премиальные.

— А не кинут?

— Не думаю. Городские власти тоже крайне заинтересованы в быстром раскрытии. До выборов совсем мало времени. Лишняя головная боль им совсем ни к чему.

— Это, конечно. Хорошо, что выборы так часты, иначе никакого стимула у них к работе нет. Только дело-то не из легких.

— Это понятно. Но и такие деньги за «просто так» платить не будут.

Фая прислушалась к разговору и поняла, что самое время проявить инициативу. Сами детективы заняты по горло денежными делами от власти и органов. Так что дело Кадеева будет полностью под ее контролем. Это и окрыляло и пугало ее одновременно. Она зашла в кабинет. Лужин курил около открытого окна, а Сава склонился над столом с мозаикой.

— Евгений Олегович, — обратилась она к шефу.

— Да?

— У нас с утра был клиент.

— И?

— Я приняла дело к производству.

— Расскажи, — он прошел за рабочий стол. Фаина в подробностях передала рассказ Кадеева, не упуская ни одной мелочи. Закончила она так:

— Я тут набросала план действий, — и протянула бумагу.

Пока Женя изучал, при этом тратя большее времени на разбор мелкого почерка секретаря, Сава поведал Фае:

— В городе за последние пять дней от передозировки скончалось шесть наркоманов. Эксперты утверждают, что это новый синтетический препарат. До сего дня еще ни разу не использовался наркодельцами. Городские власти, милиция и силовые структуры на ушах стоят. Из Москвы звонят. По их сведениям – перевалочная база как раз в нашем городке. Обещают приличные премиальные.

— И что? Какие зацепки?

— Никаких! Перекупщики сами толком ничего не знают. Сами в панике.

— Панике? — саркастично улыбнулась Фая.

— Конечно. От «дури» наркоманы помирают пачками. А значит, и рынок сбыта редеет.

— Понятно.

— На слуху лишь одно имя, даже кличка: Великий Могол. И все. Кто он, что он? В милиции – разводят руками. Может, это один человек, а может, целая организация.

— Висяком пахнет.

— Пахнет керосином.

Лужин вернул девушке бумагу:

— Все хорошо, девочка. Только тебе придется работать в одиночку.

— Ладно.

— Но за помощью обращайся в любое время суток. И вообще, держи меня в курсе.

— Будет так, шеф, — улыбнулась Фая. Ей было очень приятно, что она одна будет раскручивать это преступление. Наконец-то, она получила карт-бланш. И на помощь, в случае чего, можно было без зазрения совести обратиться: — Кофе сварить?

— Обязательно.

Фая покинула кабинет.

— А ФСБ, РУБОП? — поинтересовался Сава.

— Нет. Они не в теме. Я точно ничего не понял, это их межусобные войны, но дело курирует только МВД. Ковальчуку понадобилось все свое умение уговаривать начальство, чтобы подключить частников. Дали отмашку на одну контору. Он и выбрал нас. Но это только пока. Не будет результатов, прибавятся трупы – тогда уж и начнется травля по всем фронтам. Пока же – полная конфиденциальность.

— Польщен, — заулыбался широко Сава.

— Да, это приятно, что ни говори. Но времени у нас мало. Всего три дня. Начнем?

— Начнем! — Сава вмиг посерьезнел и отложил мозаику.

— Что мы имеем? Два слова: великий могол. Заметь, не монгол, а могол. Кажется, это что-то из истории.

— Может, в нашем городе проживают монголы? А что? Кого только нет у нас в России.

— Это точно. Дружеский народ. Соратник по социалистическому прошлому. Вот и займись этим. А я все-таки покопаюсь в истории. Может, что и выплывет. За дело, друг!

— За дело! — эхом отозвался Сава.

Фая подала детективам кофе и поехала по делу Кадеева.

Сначала она посетила таверну. В столь ранний час тут было тихо и безлюдно. Таверна представляла собой обыкновенное кафе – забегаловку. Стойка, бармен в окружении разноцветных бутылок, в зале – десяток пластиковых столов со стульчиками. Стены украшали штурвал, рында и якоря. Фая подошла к бармену и после банальных приветствий показала удостоверение. Бармен, совсем юный паренек, явно скучал отсутствием работы и потому с радостью разговорился:

— Это вы насчет кражи содержимого контейнера? Я же уже все рассказал вашим коллегам.

— Я не из органов. Я – адвокат Кадеева. Помощник адвоката, — обман – было одной из издержек ее профессии. К этому быстро и безболезненно привыкаешь.

— Понятно. Жалко Леху.

— Вспомните как можно подробнее тот день.

— Скорее вечер. Леха появился около девяти. Тут он и встретил своих приятелей. И, как водится, они погуляли немного.

— Долго?

— Часа два.

— А его приятели тут часто бывают? Без Кадеева?

— Нет. Я, лично, впервые их вижу. Всю публику я уже знаю. В основном, все портовые. А этих ранее не наблюдал. Их Жора привел.

— Жора?

— Да, матрос один. Он-то и притащил их. Они не наши, не работники порта.

— А Кадеев и Жора? Они знакомы? Ну, гуляли когда-нибудь вместе?

Бармен нахмурил брови, копаясь в памяти.

— Не помню.

— А в тот понедельник? Когда Кадеев пришел, где был Жора? За столом?

— Нет. Его уже не было. Он и недолго сидел с мужиками, заказал по две кружки пива, а сам и одну не выпил. Ушел.

— Понятно. — Фая поняла, что большего от парня добиваться нет смысла и, попрощавшись, направилась к выходу. Уже взялась за ручку, когда догадка озарила ее, обернулась:

— Значит, это Жора угощал мужиков?

— Да.

— А как он расплачивался?

— Долларами. Стодолларовой купюрой.

— Спасибо, — она вышла на воздух. Картина начинала приобретать очертание и контрастность. «Значит, Жору нанимают за сто долларов, чтобы заманить мужиков в таверну и оставить их. Для чего? А для того, чтобы пришедший перекусить Кадеев при встрече с ними забыл о контейнере и немного посидел с друзьями. В это время и очистили контейнер. А вывод такой: Жора с подельниками или кто-то стоящий выше знали, кого приводить в таверну. Знали, что Кадеев будет за сторожа, а его попросил об этом Хазов».

Сава вернулся ближе к обеду.

— Вот, — он положил перед шефом лист бумаги, — официальная справка из центрального управления статистики. Кто проживает в нашем городе. Кого только нет! А нет именно монголов. Но есть много выходцев из стран Средней Азии. А они, как утверждают историки, — потомки татаро-монголов. Даже слово «узбек» — не что иное как имя хана Узбека, прямого потомка самого Чингисхана.

— Да? Ни фига себе! Значит, и эту версию придется отрабатывать.

— А у тебя появилась другая? Ну?

— Если уж ты ударился в историю, то и мне отставать грешно. Итак, «Великие Моголы». Это династия правителей империи, которая находилась на территории современной Индии с 1526 по 1858 годы. Основана и сама династия, и империя Бабуром, потомком Тамерлана. А он в свою очередь – от вышеупомянутого Узбек-хана.

— И? — Сава улыбнулся.

— Думаю, надо поехать в филиал МГУ, на исторический факультет. Покопаться в архиве. Кажется мне, что корни растут оттуда.

— Почему? — искренне удивился Сава.

— Может, я и ошибаюсь. Но просто вспомнились клички моих учителей в школе. Физика звали Ньютоном, математичку – Ковалевской, филолога – Пушкиным, хотя и была женщиной. Историка – Александром Македонским.

— Безобидные вы какие-то клички давали. Но аллегория понятна. Давай, я сгоняю. Пожалуйста. Ну, Женька?

— Да езжай, я не против. Только давай без официоза. Не стоит везде светиться. Вперед!

Хазов был у себя в кабинете. Это был грузный, маленького роста мужчина, полностью довольный и собой, и укладом жизни. При виде удостоверения его маленькие глазки нервно забегали за линзами очков, хотя и старался сохранить гордость и независимость. Фая уже знала из своего пока небольшого опыта, как нужно вести диалог с таким типом людей. Поэтому заговорила нахрапом и официальным, сухим языком, давая понять, что за ее спиной существует могучая сила:

— Как вы объясните тот факт, что контейнер был выгружен на причал без осмотра таможенников? Остальной же груз так и остался на сухогрузе.

— Ой! — взмахнул короткой полной рукой Хазов. — Я же уже давал показание в прокуратуре и в МВД. Но могу и вам повторить. Все произошло довольно просто и банально. Сухогруз пришел поздним вечером. Я дал команду на разгрузку, подумав, что пока да нас доедет таможня, мы успеем разгрузиться. Таможня проверила бы груз на причале. Рабочий день подходил к концу, грузчики бы разошлись. А держать сухогруз всю ночь на рейде было не экономично. Да и люди там устали, хотелось быстрее вернуть мужиков на берег, к семьям.

— Почему тогда прекратили разгрузку?

— И не говорите, — он утер платочком лысину, хотя в кабинете была нормальная температура. — Мне и самому влетело за самодеятельность.

— То есть?

— Позвонил директор речного порта и вставил мне, извините, по первое число. Мол, таможня сегодня не будет. Прекратить разгрузку, отогнать сухогруз за территорию акватории и поставить на якорь.

— А этот контейнер, значит, остался на причале?

— Ну, не грузить же обратно? — развел руками Хазов.

— Да, да, конечно, — Фая немного помолчала, — а можно мне просмотреть личные дела ваших работников?

— Зачем? Вы же адвокат Кадеева? Сейчас вам и выдам его личное дело.

— Всех, — строго сказала Фая, доставая из сумочки телефон. — Или мне позвонить майору Ковальчуку?

Майора знал и уважал весь город.

— Не стоит, — засуетился мужчина. — Сейчас вам все принесут.

Фая только делала вид, что внимательно просматривает все личные дела. Ее же интересовало только одно – дело сторожа Петровича. Уходя, она все не могла отказать себе в удовольствии «уколоть» этого напыщенного мужика:

— А почему Кадеев нигде не расписывался за деньги в сумме сто долларов? У вас что, черная бухгалтерия?

— Ну, что вы! — широко, даже слишком, улыбнулся Хазов. — Я же выдал ему свои личные деньги. Бухгалтерия к тому времени была уже закрыта. А потом с этой кражей засуетился и забыл должным образом оформить документы.

— Понятно. — Фая одарила его своей улыбкой, в которой преимущественно было презрение.

Профессор Федоров, декан исторического факультета, был миловидным стариком со спутанными седыми волосами, остроконечной бородкой и круглыми очками.

— Я к вам с необычной просьбой.

— Очень интересно, очень интересно. Люблю необычность. Она украшает наше серое бытиё.

— Племянница моя просто помешана на истории. И коллекция, знаете ли, у нее странная и необычная – составляет хронологические списки правителей. Интернета дома у нас нет, вот и собирает по крупицам.

— То есть? — не совсем понял профессор.

— Она составляет последовательность правителей. Россия, например, от Рюрика до Путина, Египет – от Хеопса до Клеопатры, США – от Вашингтона до Буша.

— Очень интересно, очень интересно. Но знаете, хочу вас успокоить, она не оригинал. Есть и такие фанаты.

— Скоро у нее день рождения. Хочу сделать ей подарок – список всех правителей Великих Моголов.

— Ага! Ага! Великие Моголы. От самого Бабура?

— Да, да.

— Знаете что, молодой человек? Сейчас я вам дам адрес нашего заслуженного декана. Она уже на пенсии. Вот она вам и поможет. Азия – ее конек, тоже слегка помешана на ней. Как она читала лекции! О! Шедеврально! Каждый студент после курса лекций влюблялись в историю Востока раз и навсегда. Мария Сергеевна, наверняка, знает всех правителей Поднебесной, сёгунов Японии да и моголов тоже. Я же знаю лишь первого Захириддина Мухаммеда Бабура и последнего, Сирадж уд-Дин Абу-л-Музаффар Мухаммад Зафара.

— Ой, большое вам спасибо.

— А сколько лет вашей племяннице?

— Пятнадцать, — не моргая глазами, врал Сава.

— Очень интересно, очень интересно.

Сава отзвонился шефу и, получив «добро», поехал к Буйковой Марии Сергеевне.

А Лужин тем временем прочесывал диаспоры выходцев из Средней Азии. Но интересного ничего не обнаружил. Обыкновенные, в большей массе своей, торговцы фруктами и цветами. За последнее время никто новенький не приезжал, посылок не получал. По крайней мере, официально. Да и сам Евгений чувствовал, что это версия провальная.

Петрович с женой ютились в одной комнате коммунальной квартиры. Супруга сторожа была женщиной предпенсионного возраста, на чем и сыграла Фая. Она представилась сотрудником Пенсионного Фонда и смогла вызвать женщину на откровенный и доверительный разговор. Цены, проблемы, реформа ЖКХ, здоровье и сериалы – вот неполный список тем, которые они обсудили за полуторачасовым чаепитием. Фая каждый раз виртуозно направляла течение беседы в нужное ей русло. И очень многого полезного узнала для себя. Покидала коммуналку с ценной информацией. В прошлый понедельник муж на работу не пошел. Заболел? Нет. Приехал к нему сам Хазов. Привез премию заграничными деньгами и бюллетень из поликлиники речного порта на целую недельку. Вот какой внимательный и заботливый начальник.

Итак, все дороги вели к Хазову. Фая была на седьмом небе от счастья. Хотелось тут же позвонить Жене, поделиться радостью и получить совет о следующем действии, но на улице была глубокая ночь. И она, лишь тяжело вздохнув, поехала домой.

Буйкова Мария Сергеевна страдала от одиночества. Весь мир был заключен в однокомнатной квартире, где основное пространство занимали многочисленные шкафы с книгами. Родных у старушки не было, с соседями отношения так и не сложились. В лице Савелия она нашла спасение и благодарного слушателя ее бесконечных воспоминаний. Тем более, он интересовался делом всей ее жизни – студентами и историей. Напоив гостя чаем из сбора лечебных трав, она достала из шкафа десятка полтора толстых фотоальбомов. Листала страницы и говорила, говорила, говорила. Для нее наступил праздник, чего не скажешь о Савелии. Сначала он внимательно слушал старушку, чей голос успокаивал и баюкал. Но бежали минуты, а за ними и часы, как интерес угасал. В один момент он вдруг понял, что версия тупиковая и придумывал маневр для отхода, чтобы не обидеть пожилую женщину, как…. Бросил обреченно взгляд на очередную групповую фотографию и внутренне вздрогнул. Среди лиц славянской наружности был узкоглазый, круглолицый, с тонкими усиками парень. Монгол, Чингисхан, Узбек, Тамерлан, Бабур, наконец! Апатию и сонливость как ветром сдуло.

— Какое интересное лицо. Азиат?

— Нет, что вы. Русский. Мать, правда, у него бурятка, а отец русский. Макаров. Мой любимый ученик. — Она торопливо перелистала несколько страниц. — Вот.

На крупном фото черты азиата были еще более очевидны.

— В каком году он закончил институт?

— В семьдесят пятом. Отличник. Виктор. Очень способный. Ему надо было идти в науку. Где он сейчас? Не знаю.

— А можно еще чайку?

— Конечно. — Мария Сергеевна поспешила на кухню, а Сава, достав миниатюрный фотоаппарат, сделал несколько снимков. Не удержался и позвонил Жене.

— Да, — сонно и недовольно ответил тот.

— Шеф, это я.

— Время-то?!

Сава только сейчас заметил, что день на часах давно сменился новым днем.

— У старушки бессонница.

— И что?

— Кажется, нащупал.

— Ну, не томи. — Сонливость в голосе шефа мгновенно испарилась.

— В 1975 году филиал МГУ закончил некто Виктор Макаров. Большой любитель и знаток Востока, да и сам с лица – китаёза.

— Виктор Макаров? ВМ? А не наш ли Великий Могол?

— Черт!!! Возможно.

— Так, завтра с самого утра в МГУ. Перерой там все архивы, но раскопай на него чего-нибудь. Потом в справочное бюро. Может, он до сих пор в нашем городе. Конечно, вероятности мало, но это единственное, что у нас есть.

— Понятно. Спокойной ночи.

— И ты давай. Мне нужны свежие головы.

— Ok! — Сава отключился.

Утро вечера мудренее. Фая, проснувшись, лишний раз убедилась в этом. Уже не было горячего желания на всех крыльях лететь к Лужину, чтобы похвастаться результатами. Необходимо было надлежащим образом оформить беседы с барменом, Хазовым и женой Петровича. Во-вторых, переговорить с Саблиным и Азихановым, чтобы еще раз убедиться, что это Жора затащил их в незнакомую таверну, где и встретили они своего знакомого собутыльника. Искать самого Жору было, конечно, рискованно. Скорее всего, он был в курсе происходящего, знал, кого и зачем приглашать в таверну, поить до прихода Кадеева. А потом, опять же предположительно, быть рядом, контролировать передвижение докера, быть на шухере. Пока кто-то чистил контейнер. В-третьих, необходимо отыскать того горе-врача, который выписал липовый бюллетень Петровичу. Не удивительно, если и там будет фигурировать 100$, такая привычная такса в этом деле. Ну почему решили подставить именно Кадеева? Вот в чем вопрос. Хотя, при необходимости, можно предположить, что решили убить сразу двух зайцев: и груз «оприходовать» и моральный ущерб стрясти с Кадеева. С Петровича нечего брать, сам живет в коммуналке. Да и в таверну старик не ходок, ужин в виде бутербродов приносит с собой.

Фая оставила сообщение на автоответчике и с утра поехала по делам.

Женя весь дел сидел в офисе один. Несколько раз он порывался позвонить Савелию, но каждый раз бросал трубку. Сам не любил, когда находишься в творческом процессе, а тебя отвлекают по мелочи. Но и бездействие тяготило, и он принялся складывать мозаику. Вскоре это занятие так увлекло его, что он забыл о времени. Чем меньше оставалось элементов, тем быстрее продвигался процесс. Целый месяц усилий трёх человек, и вот финиш – храм Василия Блаженного, во всей своей красе.

В шесть приехала Фая.

— Собрали?

— Я жду тебя, как Бога! — обрадовался Женя. — Кофе в моих руках напоминает бурду.

— Сейчас сварю. А вы пока посмотрите. — Фая улыбнулась и вышла, оставив на столе папку с записями. Она специально не торопилась, чтобы шеф в одиночестве и тишине внимательно прочитал бумаги, вник в суть работы и оценил масштаб ее вклада. Когда вернулась в кабинет, Евгений захлопнул папку.

— Интересное дело, как оказалось. Что думаешь делать дальше?

— Это Хазов. Он организатор. Жора в его команде. Поэтому я и не рискнула подкатывать к нему.

— Правильное решение.

— Странно одно: никто не видел машину на причале. Разгрузили целый контейнер, а свидетелей тому нет.

— Может, кто и видел. Найти вот только проблематично. А как тебе сам Хазов?

— Он чего-то боится.

— Все боятся представителей правоохранительных органов.

— Почему это?

— У каждого имеется скелет в шкафу.

— Возможно.

— А вот мое предчувствие указывает на то, что Хазов – далеко не вершина. Исполнитель, не более. Вот сам директор речного порта! Вот кого надо прощупать. Узнать бы, где он сам находился в это время. И я не удивлюсь, если выяснится, что он парился где-нибудь в баньке с главным инспектором таможни и девочками.

— Я займусь этим завтра.

— Да, конечно. Сегодня уже достаточно поздно. — Он озабоченно глянул на часы. И только собрался посетовать, что от Савы нет ни слуху, ни духу, как тот появился на пороге. По его довольному лицу и широкой улыбке не трудно было догадаться, что день он убил не зря. Но эта улыбочка чулком слезла, когда он увидел готовую мозаику.

— Ну, вот! — словно ребенок протянул он.

— Если порадуешь меня, я завтра же куплю новую, – тут же отреагировал Женя.

— Вот, — к Саве вернулось радушное настроение, и он протянул бумагу, при этом прокомментировал. — Макаров Виктор Иванович, 1952 года рождения. Уроженец нашего городка. В 1975 году закончил филиал МГУ. До 1987 года работал учителем в школе №28. Потом в профсоюзном комитете, потом директором рынка. А с 2000 года – директором речного порта.

— Что? — Женя подскочил и растерянно посмотрел на Фаю. Та, в свою очередь, лихорадочно перелистала свои записи:

— Да. Макаров В.И. Директор речного порта.

В кабинете повисла гоголевская немая сцена. А потом заговорил Лужин. Сначала неуверенно, осторожно, но с каждым словом все сказанное набирало вес и силу:

— Неделю назад Великий Могол получил партию наркотиков. В контейнере с оргтехникой. А спустя два дня товар был брошен в реализацию. И начались жертвы. По-моему, мозаика аккуратно сложилась, паззл к паззлу.

— Едем к Ковальчуку. — Сава довольно потирал руки.

— Едем.

— Кстати, — вмешалась в разговор Фая, — в субботу у меня небольшое торжество в честь дня рождения. Я вас приглашаю. В шесть.

— Отлично. Ты закрывай офис, мы подождем тебя в машине.

Парни спустились по лестнице.

— Вот это мы дело провернули. А? — Женя просто светился от счастья.

— Лишь бы премию нам дали. — Сава добавил дёгтя.

— Дадут, — уверенно ответил Евгений. — Мы шепнем Ковальчуку, что и родной милиции отстегнем процентов десять, так они и ради этого помогут вытрясти ее от властей.

— Хорошая идея.

— А то.

— А на что мы потратим такие огромные деньги?

— На путевки.

— Какие?

— А! — махнул рукой Женя. — Рванем всей компанией летом на Кипр.

— Здорово! Слушай, насчет дня рождения Фаечки. Ты пойдешь?

— Надо бы.

— А что подаришь?

— Лучший подарок – это книжка.

— УК? — улыбнулся Сава.

— Сберкнижка. — На полном серьезе ответил Лужин и сам, не сдержавшись, первым рассмеялся в голос.

Женя так и не решился зайти в подъезд, подняться на нужный этаж и позвонить в дверь. Дверь, за которой на шесть часов было намечено празднование дня рождения Фаечки. Его сотрудницы по детективному агентству «ЛЕО», которое он создал, и которое в последнее время процветало, приобретая вес и популярность.

Да, длинное получилось вступление, как и сомнения моего героя Лужина: идти или нет. А все упиралось в то, что Сава открыл ему глаза, в переносном, конечно, смысле. Фая влюблена в него! Это и радовало, и пугало одновременно. Такое не могло не нравиться, когда в тебя влюблена классная девчонка, сотканная из одних достоинств. Он и сам часто ловил себя на мыслях о ней. И не только как о перспективном юристе и компетентном детективе, но и как о прекрасной женщине. Но разница в возрасте (без малого десять лет) не давала его воображению переходить на активные действия. Он чувствовал себя намного старше, мудрее, вкусившего жизнь во всех ее проявлениях. Для него она по-прежнему оставалась девочкой. Именно так он называл ее в мыслях, да и при разговоре иногда вырывалось. Шестым чувством он понимал, что если сейчас он поднимется, то покинет квартиру лишь утром. Решиться на это сил в себе он так и не нашел. Оставив шикарный букет на лавочке, он побрел по ночному городу.
 Около одиноко стоящей пятиэтажки он увидел милицейский УАЗ, из которого, кряхтя, вылезал Ковальчук. Их взгляды пересеклись.
— Лужа!
— Серж! — они обменялись крепким рукопожатием. — На вызов?
— Ага, — кивнул головой майор, — труп.
— Криминал?
— Сейчас разберемся, — ответил Сергей и предложил, — пошли? Если досуг.
— Не до них, — отшутился Женя, и они направились к подъезду. К ним навстречу выскочил участковый и доложил:
— Козлов Кирилл Матвеевич, 1950 годя рождения. Живет, то есть проживал, в этом доме, квартира №60. Работал учителем в тридцать девятой школе. Я его знал лично. Хороший, умный, да и во всем он был положительным.
— Пошли, посмотрим, — сказал Ковальчук и первым зашел в подъезд.
Козлов лежал на лестнице. Голова покоилась на верхних ступеньках, ноги – на нижних. Около трупа суетился медэксперт. Ковальчук вопросительно глянул на него, и тот, снимая перчатки, начал докладывать:
— Смерть наступила между 20 и 22 часами, то есть, час-два назад. Повреждений нет. Скорее всего, сердце. Шел себе спокойненько домой, а сердце раз – и встало. Вот и рухнул.
— А на голове имеется след удара о ступеньку? — спросил вдруг Евгений. И эксперт, и Сергей повернулись к нему. Женя пояснил: — Если он разом рухнул, то, судя по положению тела, должен бы быть след от удара о край бетонной ступеньки.
Эксперт глянул на труп.
— Да, странно. Но следа удара нет. Но, как говорится, вскрытие покажет. Можно забирать?
— Да, — задумчиво ответил майор. — Поднимемся в квартиру.
В квартире висела тишина. Жена покойного сидела в кресле и теребила в руках влажный носовой платочек. За ее спиной стоял парень, лет шестнадцати, и курил, стряхивая пепел в ведро с фикусом. Ковальчук представился и начал беседу под протокол. А Лужин оглядывал комнату, лишь иногда прислушиваясь к разговору. Через час они покинули квартиру и вышли на улицу. Около машины остановились, закурили.
— А парнишка, между прочим, курит «St. Morris», — заметил Женя, — а это очень дорогие сигареты.
— Да? И что?
— Козлов был учителем. Зарплата смешная. Жена вообще безработная. А парень шикует.
— Ну и что? — уже раздраженно вопросил Серж. — Люди просто баловали свое единственное чадо. Это, раз. Два: парень сам работает на рынке. Имеет свой постоянный доход. Что еще ты заметил странного, мистер Холмс?
— У Козлова на зеленой рубашке одна из пуговиц пришита белыми нитками.
— Ну и что? — в третий раз продублировал вопрос майор.
— Уважающая себя женщина этого не сделает никогда.
— Слушай, — перебил его Сергей, — ты в каждом деле ищешь криминал? Я тебя умоляю. «Висяков» у нас и без этого предостаточно. Сердечный приступ. Все! Вердикт окончательный и обжалованию не подлежит. Понял, Евгений?
— Не дурак, вроде.
— Ладно. Извини. День выдался тяжелым. А у супруги день рождения сегодня, между прочим. А я не попал на торжество, да и подарок не купил. Эх, неправильную профессию я выбрал. Но она мне нравится, и нести мне этот крест до самой пенсии.
— Кстати, — Евгений достал из кармана флакон, — вот возьми. Духи. Французские. Бери, бери!
— Спасибо, брат, выручил.
— Сочтемся. Ну, что, пока?
— Подвезти?
— Пройдусь пешком. — Они вновь обменялись рукопожатием.

Ночью ему снилась всякая дребедень: то труп Козлова, то его сынок с отвратительной усмешкой на лице, то одинокий букет цветов на лавочке, то стоящая у окна Фая со следами слез на щеках. Проснулся с тяжелой головой. И только после контрастного душа, чашки крепкого кофе и сигары, он пришел в относительно нормальное состояние. Уже готовый действовать и здраво рассуждать. Вот только где-то в глубине пульсировало раскаянье. Фаечка, наверняка, обиделась на него. И ему было стыдно встречаться с ней. Даже не стыд, а непонятная боязнь. Он позвонил Саве:
— Привет.
— Привет, шеф. Как дела?
— Слушай, я, наверное, сегодня не появлюсь в офисе. Одно дело наклевывается. Поработаю.
— Ок, — Сава отключился, и Женя был рад, что разговор дальше не продолжился и не перешел на неприятную тему.
— Что, Лужа? — обратился он к зеркальному отражению. — Назвался груздем – так полезай в кузов. Не нравится мне эта смерть. Но и майора можно понять. И не стоит его сейчас ни напрягать, ни раздражать. Начнем исподтишка.
 Первым делом он поехал в морг. Медэксперта он нашел в подсобке за завтраком. «Незавидная работенка», — подумал он, глядя на изнеможенное, усталое лицо эксперта.
— День добрый.
— А? Проходи, садись. Чай будешь?
— Нет, спасибо.
— Ты, кажется, друг нашего знаменитого Ковальчука?
— Да. А по совместимости еще и частный детектив. — Евгений продемонстрировал удостоверение.
— Понятно. Тоже работаешь по вчерашнему телу? Я уже отправил отчет.
— Мы ведем параллельные расследования.
— Извини, — он развел руками. — Без приказа не имею права ничего говорить.
— А если так? — Женя все же рискнул и положил на краешек стола купюру в двадцать долларов, почему-то опасаясь реакции эксперта. Сейчас как поднимет крик! От скандала не уйдешь. Но Фортуна была сегодня на его стороне. Деньги с ловкостью фокусника исчезли со стола и потерялись в одном из многочисленных карманах халата. «Лучшее лекарство от усталости», — мелькнуло у него в голове, видя, как резко преобразился мужик. Подтянулся и даже как-то помолодел:
— Вскрытие показало инфаркт. Это однозначно и сомнению не подлежит. Дело в другом: где он, этот инфаркт, случился? Ты оказался прав: упади он там, на голове была бы гематома, которую я не наблюдаю.
— Значит, его уже мертвого положили на лестницу?
— Получается, что так.
— Странно. Зачем это нужно, если он умер естественной смертью?
— Ты что-нибудь слышал о гиосциамине?
— Гиосциамин? — медленно переспросил Лужин. — Нет. А что это такое?
— Медицинский препарат. При определенной дозе он способен вызвать инфаркт.
— Ого! — Евгений присвистнул. — Это же в корне меняет дело.
— Квалифицирую как преднамеренное убийство, — закончил его мысль эксперт. — И след на сгибе руки от вакцинации имеется.
— А этот препарат можно приобрести в аптеке?
— Нет. Он строго на учете, списывается поштучно. Но в наше лихое время можно все купить и все продать.
— Спасибо, — от души поблагодарил его Женя и покинул морг.

На улице он с наслаждением закурил. Ситуация принимала мрачноватый оттенок. Шестое чувство, прозванное в народе «чуйка», в очередной раз не подвело Лужина: криминал был налицо. Немного успокоившись и поразмыслив, Евгений мысленно набросал план действий и тут же поехал в школу.
 В фойе учебного заведения висел большой портрет Козлова в траурной рамке. Разговоры с учителями ничего интересного не внесли. Все были удивлены, что у молодого и здорового человека, учителя физкультуры, так неожиданно случился инфаркт. Зато беседа с уборщицей была намного благотворней.
— Ой, не говори, сынок. Жалко Кирилла Матвеевича. Хороший был мужчина, правильный. Не пил, не курил, спортом занимался. Уйду я с этой работы. Страшно мне.
— А чего вы боитесь?
— Так Козлов-то уже второй.
Лужину стало жарко в прохладной бытовке обслуживающего персонала, он расстегнул пуговицу на вороте рубашки:
— Как второй? — не понял он.
— Покойник второй. И тоже учитель.
— А кто первый? — он непроизвольно перешел на шепот.
— Француженка. Галина Ивановна Солодова. Убили ее, еще в декабре.
— Убили? — стало еще жарче.
— Ага. Встретили около собственного дома. Кирпичом по голове, и все.
— Да. Печальная история.
— Вот и я про то же. Проклятое тут место.
Разговор прервал звонок на урок, и женщина, сетуя на объем работы, подхватила ведро и ушла. Лужин вернулся на улицу, к сигаре и размышлениям. Умозаключение о том, что это было убийство, лишь окрепло. Все в один голос утверждали, что у мужика было крепкое богатырское здоровье. Вел активный образ жизни, и раз – инфаркт с летальным исходом. Такое просто не укладывается в голове. Лужин бодро шагал по тротуару, разговаривая сам с собой в полный голос, чем вызывал недоумение и настороженность у прохожих:
— Каждое преступление оставляет след. Либо финансовый, либо семейный. В случае с Козловым это, скорее всего, бытовой оттенок. Скажу больше: налицо все признаки любовного треугольника. Нашел себе мужик другую женщину. С женой скандалил постоянно и потому сам пришивал себе пуговицы. Что ж, логично. Но тогда его жена попадает в список подозреваемых и занимает там первое почетное место. А значит, вести с ней беседу следует в последнюю очередь, когда на руках будут факты, которые заставят ее признаться. А сейчас? Что сейчас? Шерше ля фам! Ищите женщину! Только как начинать поиск? В школе несколько раз упоминали при разговоре, что Козлов – отличный семьянин. И без всякой иронии и двусмысленности. Значит, никто не подозревал о его второй жизни. Стоп, Лужа! Кто как ни бабушки у подъезда? Агенты невидимого фронта. Они все и про всех знают. Только надо иметь талант вызвать их на откровенный разговор и отсеять по его итогам все домыслы, сплетни и наговоры.
Разговор по душам состоялся в тот же вечер. И он подтвердил наличие женщины! Но, к сожалению, на этом вся информация и заканчивалась. Кто она, как выглядит, никто не знал. Не видели ее, и все! Вырисовывался тупик, как бы ни было это печально. И следовало искать иные пути. Лужин остаток вечера и часть ночи просидел в кресле-качалке с сигарой в зубах и чашкой чая в руках. Телевизор монотонно и приглушенно бубнил о последних новостях, которые сегодня не интересовали Евгения. Все мысли работали в одном направлении, и главное было то, что в течение дня он не вспоминал о Фае.
Весь последующий день он провел на рынке. Не зря все же говорят: «Хочешь побольше узнать о жизни города – побывай на местном рынке». Жизнь здесь кипела и бурлила. А приобрести можно абсолютно все, начиная от швейной иголки и заканчивая крутой иномаркой за несколько сотен тысяч баксов. Да и «черный рынок» был насыщен наркотиками, оружием и крадеными вещами. Чего уж говорить о медицинских препаратах. Полное изобилие. И тогда получается, что и Матвей Козлов, сын покойного, вполне способен сменить мать с первой строчки хит-парада подозреваемых. А что? Вполне логично и объяснимо: обиделся сын на отца, сильно обиделся, раз решился на такое. Надо прощупать его. А для сего необходимо восстановить поминутно тот злополучный вечер, как у Кирилла, так и у Матвея. Нелегкая задача.
Проезжая на такси мимо здания, где находился офис «ЛЕО», Женя заметил отсутствие света в его окнах. И попросил высадить его здесь. В офисе он тут же прошел в потайную комнату, где включил компьютер. Дискетки с происшествиями за каждый прошедший месяц лежали в шкафу, Фая добросовестно выполняла свои обязанности. Он выбрал декабрь прошлого года, действуя чисто интуитивно. Что-то зарождалось в голове, пока неопределенное и непонятное, но, судя по опыту, очень важное.
— Так, вот оно! Солодова Галина Ивановна, 1955 года рождения. Адрес, работа в школе №39. Убита двумя ударами кирпича. Мотив: ограбление. Часы, кошелек, позолоченная цепочка, норковая шапка. – Лужин откинулся на спинку стула и потеребил мочку уха. – Что-то мне не очень нравится это ограбление. Получается, что с нищего сняли последнюю рубаху. Она и так бы отдала свои «сокровища». Хотя на улице полно отморозков, которые и за пятак порежут кого хочешь. Но проверить все равно следует, чтобы потом не возвращаться.

  Утром он был в отделении милиции. Увидев его, Ковальчук аж скривился?
— Лужа, ты?
— Я.
— Надеюсь, не по поводу Козлова? Заходи, располагайся.
— Нет. Там же все понятно: инфаркт.
— Ой уж, — усмехнулся горько Сергей. — И про гиосциамин ты, конечно же, ничего не знаешь?
Евгений на всякий случай округлил глаза. Майор не купился на уловку, но спорить не стал, обреченно махнул рукой.
— Говори уж, какими путями тебя на этот раз занесло?
— Убийство Солодовой Галины Ивановны в декабре прошлого года.
— А это зачем?
— Люблю «висяки», – ушел от прямого ответа Женя.
— Так, Солодова, Солодова. Ага, кажется, Захаров вел это дело, или все еще ведет. Подожди. — Он схватил трубку телефона. — Захар? Привет. Ковальчук беспокоит. Дело убитой Солодовой у тебя? Отлично. Принеси мне его на полчасика. Да нет. Тут один сыскарь интересуется. Ладушки. — Он бросил трубку и внимательно посмотрел на старого друга.
 Тот сидел с невозмутимым видом.
— Говори.
— Не сейчас.
— А потом?
— Обязательно.
Пришел Захаров и принес тоненькую папочку с делом. Оно и понятно: ни свидетелей, ни допросов. Лишь протокол с места преступления и акт вскрытия. Чем дольше читал их Евгений, тем больше в кабинете становилось жарче и меньше воздуха. Картина вырисовывалась очень занимательная. «Ограбление для отвода глаз. Вот на какие мысли наталкивает она. А это преднамеренное убийство. Потому факт, что грабитель первым ударом оглушил женщину, а вторым проломил височную часть, прямо говорит об этом. Похоже на контрольный выстрел. На кирпиче остались ворсинки шерстяных перчаток серого цвета». Женя на миг прикрыл глаза и ясно восстановил в памяти картину – в прихожей квартиры Козлова, на трюмо лежали вязальные спицы и клубок пряжи мышиного цвета. «А дальше вообще интереснее: по заключению экспертов, грабитель долго поджидал свою жертву. На снегу оставил отпечатки кроссовок 41-го размера и три окурка сигарет «St. Morris». По раскладке получается, что это Матвей убил Солодову. Но зачем?» — задал себе вопрос Женя и тут же уверенно ответил: — А потому, что Солодова и была любовницей отца! Стоп! Не пори горячку! Надо все тщательно проверить».
 Он положил папочку на стол и обратился к майору, который что-то сосредоточенно печатал на компьютере:
— Спасибо, Серж.
— Не за что. Нашел хоть что-нибудь полезное?
— Время покажет. Пока.
— Давай.
Лужин намеревался поехать на место проживания Солодовой. Главное на данном этапе было доказательства того, что Козлов и Солодова состояли в любовной связи. Сама Галина Ивановна была в разводе, имела двадцатитрехлетнюю дочь. Значит, свободна. И могла не скрывать чувства к Козлову, храня фотографии, записки и прочую мелочь. Но попал он в квартиру только поздним вечером. Дверь ему открыла миловидная, очень симпатичная девушка.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте.
— Я – Лужин Евгений Олегович, частный детектив.
— Да? — удивилась девушка. — Чем могу быть полезной?
— Мне хотелось бы переговорить с вами насчет вашей матери.
Лицо девушки вмиг посерело, осунулось, проявились заметные морщинки около рта.
— Заходите.
Они прошли в уютную, чистую комнату. Роскошью тут и не пахло, но все было чисто и аккуратно. Она предложила присесть в кресло, и сама расположилась в аналогичный, теперь их разделял только журнальный столик.
— А как это дело попало к вам? — поинтересовалась девушка.
— Чисто случайно, — честно ответил Женя, — и мне кажется, что я смогу найти убийцу вашей матери.
— Убийцу?
— Именно. Не грабителя, а хладнокровного убийцу, — подтвердил Женя. — Я уверен, что это было запланированное убийство.
Девушка прикрыла лицо ладошками и всхлипнула. Но ее слабость была минутной, она быстро взяла себя в руки.
— Спрашивайте.
— Скажи, у твоей матери был мужчина?
— Был, — после небольшой паузы ответила она. — Только я не знаю, кто он и как его зовут. Сколько раз я просила ее познакомить нас. Но она все откладывала на потом. А «потом» так и не наступило.
— Может, у нее остались записные книжки, дневники?
— Да, конечно, — девушка встала и подошла к книжному шкафу. Достала обыкновенную школьную тетрадку. — Это все, что я нашла у нее в столе. Но там ни слова о мужчине.
Евгений пролистал тетрадь. Девушка была права. Здесь были собраны цитаты великих людей и краткие комментарии к ним самой Солодовой. На одной страничке он наткнулся на стихотворение, написанное на иностранном языке. Он вопросительно посмотрел на девушку.
— Это французский. Но я, к своему сожалению и позору, так и не выучила его. Сколько б мама не уговаривала. Училась я в школе с математическим уклоном.
 Чем-то привлекало это стихотворение, заставляя проявить особое внимание. И Женя стал внимательно разглядывать незнакомый текст, пока не пришло озарение. У стихотворения отсутствовала рифма. Не надо было быть полиглотом, чтобы увидеть, что окончание строк были разительно противоположны. «Чуйка» вопила, что он напал на след.
— Разрешите, я возьму эту тетрадь.
— С возвратом?
— Конечно. — Он поднялся с кресла. Девушка, закрывая за ним дверь, тихо попросила:
— Найдите этого подонка.
— Обещаю, — так же тихо ответил он.

Утром он отправился в филиал МГУ, где точно существовала кафедра французского языка. Ее декан с радостью, даже без вознаграждения, согласился помочь расследованию.
— Да, на первый взгляд это стих. Но это ошибочное мнение. Это проза. Горькая проза нашей жизни. Записывайте, молодой человек.

Я и не подозревала, что в 45
можно вновь познать любовь.
Любимый мой, козленочек, как
же я рада, что судьба нам дала
тот шанс познать всю глубину
счастья. Вот только одно
тревожит меня. Твоя семья,
особенно сын Матвей. Я
видела его, говорила с ним.
Боже, сколько в нем зла, обиды
и непонимания. Я удивляюсь,
как ты, такой прекрасный,
честный, добрый человек мог
породить это исчадие ада. Он
не даст нам пути. Он убьет
нашу большую и светлую
любовь.

Из университета Лужин вышел с тяжелым сердцем. Дело было почти раскрыто, да не одно, а целых два. Видимо, Кирилл стал подозревать сына в убийстве любимой женщины. И тот решил убить собственного отца. О, времена! О, нравы!
 Ковальчук выслушал его внимательно, не перебивая и не торопя, позволяя делать лирические отступления о несправедливости мироустройства. Потом они вдвоем еще раз сверили все факты и улики. Получив увесистую порцию благодарности, Лужин с чистой совестью и чувством выполненного долга покинул отделение.
 Возвращаясь домой, на одной из улиц он нос к носу столкнулся с Фаей.
— Ой! — она от неожиданности вскрикнула.
— Привет.
— Здравствуйте.
— Опять на «вы»? — он покачал головой.
— Не привыкла.
Женя окинул взглядом полупустую улицу и заметил небольшой ресторанчик.
— Значит, так, — он взял ее под локоток, — сейчас зайдем в ресторанчик, где выпьем на брудершафт. Тем более, я должен загладить свою вину перед тобой.
— Какую?
— Я не мог прийти на твой день рождения. Так уж получилось. Извини. Просто шел к тебе и встретил майора Ковальчука. И в итоге за это время раскрыл сразу два преступления.
— Да вы что?
— Серьезно. Вот только денег у нас от этого не прибавится.
— Расскажите?
— Обязательно. Хороший сюжет для доктора Ватсона. Что-то долго он нас не радует своим творчеством.
Фая зарумянилась, потупила взгляд:
— Вы догадались, что Ватсон – это я?
— Почти сразу.
— Как?
— Элементарно, Ватсон, — засмеялся Лужин.
— А Сава?
— А Саве мы пока ничего не скажем. Слишком бурно он ведет себя в отношении этой темы. Так что готовься запоминать новый сюжет, но только после того, как мы выпьем шампанского на брудершафт. — Он ярко выделил тоном последнее слово. Словно давал понять, что в этой процедуре переход на «ты» не столь важен. А вот поцелуй, который закрепляет соглашение!!! От осознания этого щечки Фаины покраснели, а во рту резко пересохло.
— А ты мне расскажешь, как прошло празднование твоего дня рождения. Ладушки?
— Ага, — автоматически ответила Фая.
Хотя и рассказывать было абсолютно нечего. Потому как не было празднования. Приглашала она только Лужина и Саву. А потом намекнула Саве, что его присутствие – необязательно. Тот все понял и подбодрил сотрудницу. И долго она стояла у окна, наблюдая, как Евгений не решается войти. Так и не зашел, оставив букет на скамейке, чем вызвал обильные слезы на ее лице.

2005

Фаина готовила кофе и прислушивалась к громкому разговору, который был хорошо слышан через неплотно закрытую дверь. Разговаривал в основном гость – майор Ковальчук, ему иногда вяло отвечал Лужин. Савелий вообще не принимал участие в дискуссии.

— Какой, к черту, может быть отпуск, если в городе орудует банда отморозков?

— Лето! Кипр! Остров любви!

— Какая еще любовь? В твоем-то возрасте?! Любовь только для сопливых юнцов.

— Да ты что? — натурально так изумился Лужин.

— А в нашем возрасте пора таблетки глотать и о душе думать.

Фая обиделась за шефа, но Лужин, видимо, не принимал слова друга близко к сердцу.

— Надеюсь, что ты хотя бы в курсе, что банда отморозков грабит и убивает мирных граждан?

— Что-то слышал, да и газеты пишут.

— Газеты! — Фая даже представила, как скривился Ковальчук. — Охотники до грязного белья. Писаки, мать их. Видите ли: милиция – это слепые котята бракованного помета, которые не знают куда тыкаться.

— А что, есть что-нибудь?

— А! — взмахнул рукой майор, едва не задел Фаю, которая принесла поднос с чашками ароматного кофе. — Ничего. Пять эпизодов, а почерк один: левша наносит тупым тяжелым предметом удар по виску и чистит карманы и сумки.

— Почему тогда банда? — спросил Женя, поясняя. — Сам сказал, что банда отморозков.

— Имеются показания свидетелей о подозрительных личностях в районе мест преступлений. В одном случае – это рыжий, в другом – очкарик. То длинноволосый мужик, то вообще с бородкой.

— Ты что? — уже совсем не наиграно удивился Женя. — Это же простая маскировка! Чтобы случайные свидетели только это и заметили. Только это и врезается в память. Например, цвет глаз. Даю слово. Что и рост у всех разный, так?

— Так. — Ковальчук беспрекословно прослушал старую истину. — От ста шестидесяти до ста восьмидесяти.

— Вот видишь, а ведь никто из них не обратил внимания на высоту каблуков.

Ковальчук замолчал, переваривая услышанное и наслаждаясь кофе.

— А удар всегда наносил левша?

— Да.

— Тогда это не банда. Скорее всего, волк – одиночка.

— Может быть, — охотно согласился майор, — но не в этом соль. Главное то, что на нас давят. И начальство, и родственники, и общественность. Город в панике. А ты сидишь тут спокойно, попиваешь «Арабику», куришь «Гавану», да еще и на Кипр лыжи навострил.

— Зачем на Кипре лыжи? — изумился Женя.

— Да ну тебя! — отмахнулся майор. — Зато как звучит: Лужа на лыже! Короче, прошу тебя как друга: помоги.

Женя перевел взгляд на Фаю.

— Как у нас дела с визами?

— В производстве. Билеты заказаны на 20 июня.

— Вот. — Лужин глянул на расстроенного майора. — Билеты.

— До двадцатого еще целая декада. Подключайся. — Он шумно поднялся, бросил на стол тощую папку. — Здесь все о потерпевших. Спасибо за кофе.

После его ухода в кабинете повисла нерабочая тишина. Детективы не горели желанием впутываться в новое дело, когда настроение было романтическо-чемоданное. Но спустя некоторое время профессионализм взял свое. Детективы пролистали скудную информацию. Первым высказался Сава, который молчал все утро:

— Дохлое дело. Стопроцентный висяк. Жертвы абсолютно разные, случайные, как говорится, выбраны методом «тыка». Скорее всего, действовал наркоман в процессе ломки. Тюкнет по черепу – и есть доза.

— Мы знаем, что он еще и левша, — напомнила Фая, на что Сава лишь кисло усмехнулся:

— И что? Я тоже левша.

— Ты?

— Я! Нет, пишу я правой, ложку держу правой. А вот наношу удары, или там хлеб порезать – так это левой. И таких много. А есть еще и чистые левши. Набегает – пруд пруди.

— Вот ты и будешь первым подозреваемым.

— Не смешно.

Их словесную перепалку остановил Лужин:

— Нет, он не наркоман.

— Обоснуй.

— Маскируется очень хорошо. Я бы даже сказал профессионально.

— Профессионально? — опять усмехнулся Сава с большой долей сарказма. — Профессионал не стал бы выбирать случайные жертвы.

— Тоже правильно, — согласился Женя. — А что из этого следует?

— Что? — нетерпеливо спросила Фая.

— А это значит, девочка моя, что жертвы – не случайны.

Фая, словно школьница, покраснела и выключилась из разговора. Евгений не замечая этого, продолжил развивать свою мысль:

— И следует искать, что может объединять эти жертвы.

— Мы что, беремся за это дело? — разочарованно протянул Сава.

— Да.

— Но, шеф! Нам бы до отпуска отыскать одного алименщика.

— И старому ловеласу представить подробный отчет о похождениях молодой супруги, — поддержала коллегу Фая.

— Вот и занимайтесь, — буркнул Евгений. Он подошел к стене, на которой висела подробная карта города, взял флажки и отметил на ней точки, где произошли все пять эпизодов грабежа. Мысленно он уже непроизвольно стал работать над этим делом.

— Что получается?

— Роза ветров, — Сава понял, что отвертеться уже не получится и надо срочно впрягаться в работу, чтобы до отпуска если и не раскрыть, то хотя бы далеко продвинуться вперед.

— А на пересечении?

— Мост через речку, площадь Советов и прилегающие к ней улицы и переулки.

— А это?

— Деловой центр нашего городка. Сити.

— Все дороги ведут в Сити.

— Значит, жертв он поджидал. И выбирал именно в центре. Много народа, много вариантов.

Их рассуждения прервала посетительница. Женщина лет тридцати, скромно одетая, но со вкусом. Направилась прямо к столу Лужина и без приглашения присела на стул.

— Я к вам.

— Извините, — тактично начал Евгений, — наше агентство временно не принимает заказы. Отпуск, понимаете ли.

— Я прошу вас. — Она без отрыва смотрела в его глаза. Столько боли было в ее взгляде, что и сказать проблематично. И пока они смотрели друг на друга красноречивыми взорами, Сава с Фаей тихонько выскользнули из кабинета. Сбежали, одним словом. Но можно было их понять и простить.

— Меня ограбили.

— А милиция? — Женя все еще делал попытки избавиться от потенциального клиента.

— Да милиция, — тут женщина прочитала небольшую лекцию о российской милиции. О коррупции, об оборотнях в погонах, все это щедро приправляя фольклором великого остроумного народа. Горячо и пафосно. «Э, нет, — подумал Женя, не вникая в суть монолога. — Ты, красавица, сама не хочешь туда обращаться. И все по одной веской причине: у самой рыльце в пуху».

— Что украли?

— Деньги.

— Много?

— Двадцать пять тысяч евро.

— Ого! — громко присвистнул Женя.

— Понимаете, — женщина замялась, — это не мои деньги.

— Хорошо, я вас слушаю. Только предупреждаю, что до отпуска, который я ни в коем случае откладывать не собираюсь, я могу и не успеть помочь вам.

Посетительница немного помолчала и все же начала свой рассказ:

— Зовут меня Ирина Потехина. Мне тридцать лет. Не замужем. Проживаю по улице Октябрьской, дом 5, квартира 83. Одна. Родителей и родственников нет. Подруг и друзей тоже.

— То есть? — немного ошеломленно спросил Женя.

— Есть, конечно, знакомые, сослуживцы, но это неважно. Я все к тому, что в квартире у меня никого не бывает. Совсем никого.

— Соседи?

— Я их не пускаю дальше порога, — с вызовом и надрывом ответила Ирина. — Это мой мир, моя крепость.

— Значит, деньги находились в квартире?

— Да.

— Чужие?

Потехина в очередной раз помялась, спросив разрешение, закурила дорогую ароматизированную сигарету.

— Работаю я в обменном пункте, что на площади Советов.

— Ага, — то ли обрадовался, то ли просто от неожиданности сказал Лужин.

— Это пункт от коммерческого банка «Нео». Там у нас хранится резервный фонд в двадцать пять тысяч евро. На выходные я взяла их домой. Спрятала в сейф.

— Дома? Сейф?

— Да. Все выходные я была дома. Лишь вчера вечером ходила в кинотеатр. И за это время меня и обокрали.

— Понятно. Кто из сослуживцев знал об этих деньгах?

— Никто. Это конфиденциальная информация. О них знала только я. Понимаете, тут имеется нюанс. Я взяла их, но начальство в известность не поставила.

— Зачем?

— Вам это не понять. Взяла, ну, чтобы хоть на время почувствовать себя богатой.

— Но сейчас, я надеюсь, вы уведомили начальство?

— Что вы?! — испугалась Ирина. — Нет, конечно. Поэтому я и обратилась к частнику, то есть к вам.

— Понятно, — кривил душой Женя, непонятно было абсолютно все. — Двери? Окна?

— Нет, — она покачала головой. — Дверь не взломана, а что касается окон? Я живу на пятом этаже семиэтажного дома. Уходя, я все окна закрыла. Они у меня покрыты защитной противоударной пленкой. Так что, — она театрально развела руками.

«Да, девочка, попала ты, — подумал Женя. — И все же, ты чего-то скрываешь, не договариваешь. Кто-то знал о наличии такого капитала. Но этого человека ты тщательно скрываешь».

— Что, кроме этих денег, взяли еще? — спросил он вслух.

— Ничего. Абсолютно ничего. Даже мои украшения. Хотя они и не очень дорогие, но золото все же.

— Бардак в квартире был? Я имею в виду следы поиска.

— Нет.

— Мне надо взглянуть на вашу квартиру. Если, конечно, вы пустите меня в свой мир. — Он все же не удержался от сарказма. Не доверял он ей, и все. Ирина от души улыбнулась.

— Вас? В свой мир? С удовольствием!

Дорога до Октябрьской улицы заняла не больше десяти минут. Прежде чем зайти в квартиру, Женя осмотрел дверные замки. Никаких следов внешнего вмешательства. Квартира была однокомнатной, но шикарно обставленной: ковры, хрусталь, позолота, аудио и видео аппаратура. Все это новенькое, «с иголочки». Даже воздух, очищенный кондиционером, был насыщен роскошью. А хозяйка одевалась достаточно скромно и неброско, скрывая истинное положение дела. О заработной плате и спрашивать не стоит, не надо пугать. Что-то тут не чисто, и следовало быть крайне осмотрительным и осторожным. Так думал Евгений, рассматривая и окна, и балкон. Проникнуть через них в квартиру было проблематично и рискованно для жизни. Если только грабитель либо «безбашенный», либо отчаявшийся. Но Женя таких не брал в расчет. Остается только дверь. А ее открыли родным ключом.

Ключи от квартиры в последнее время не теряли?

— Нет.

— Уверенны?

— Абсолютно.

— Где сейф?

Ирина подошла к стенке, где красовался ряд книг с одинаковыми корешками, нажала на какую-то кнопку, и панель с книгами распахнулась. Женя увидел вмонтированный в стену сейф. Маскировка была отличной.

— А ключи от сейфа?

— Они всегда со мной. На одном брелоке.

— Понятно. — Женя снова вернулся к окну и задумчиво посмотрел на улицу.

— Могу я предложить чаю?

— Нет, спасибо. Мне пора идти.

— Что вы мне скажете?

— Сделаю все, что в моих силах.

На улице он остановился, оглянулся, прикурил сигару. Хотя всегда предпочитал курить в спокойной обстановке, не спеша, смакуя каждую затяжку. Бросил взгляд на окна Ирининой квартиры, перевел взгляд на противоположную сторону. И тут догадка осенила его. Не откладывая дело под зеленое сукно, он прошел в дом и поднялся на последний этаж. На люке, что вел на крышу дома, висел огромный замок. Почесал в раздумьях голову. Но тут, как обычно бывает, к нему на помощь пришел его величество случай. В лице подростка, вышедшего на лестничную площадку.

— Вам чего, дядя? — фривольно поинтересовался он.

— Мне бы туда, — лаконично пояснил Лужин.

— Имеется ключ, — важно продолжил пацан. — Но это стоит пять баксов.

— Да? — удивился детектив, но бумажник достал. — И много таких охотников?

— Бывает.

— А последний.

— Звездочет тут был на днях.

— Почему звездочет?

— Труба у него. Подзорная. Говорит, панорама хорошая. Хотя и вечером был, звезд еще не было.

— Описать сможешь? — он протянул парню деньги.

— Могу. Высокий, лысый, родинка на губе. Большая и черная.

— А ты левша, — отметил вслух Женя, видя, как парнишка забирает деньги.

— Он тоже.

— Кто? Звездочет? — Лужин даже подпрыгнул от такого известия.

— Ага, — солидно ответил мальчуган. — Сейчас ключ вынесу.

— А оптики случайно нет?

— Хм.

— Добавлю еще пятерку, — торопливо добавил Женя.

Догадки детектива полностью подтвердились. Грабитель залег на крыше, откуда вел визуальное наблюдение за Потехиной. И если она опрометчиво открывала сейф при не задернутых шторах, то просматривалась как на ладошке. Лужин и сейчас видел в бинокль всю комнату до мельчайших подробностей. Да, панорама и впрямь отличная. Отсюда напрашиваются выводы: 1) лысый левша знаком с Ириной. Он-то знает, что у нее хранится огромная сумма денег. 2) В квартиру он проник с помощью ключей, значит, или имеет свой комплект, либо когда-то сделал дубликат. Но почему-то Ирина не хочет раскрывать все карты. План дальнейших действий сложился в симпатичную цепочку, и он поспешил в агентство.

А встретили его с большими упреками. От имени коллектива выступал с ними Сава:

— Шеф, это что получается? Ты говоришь, что серийным грабителем будешь заниматься лично, оставляя нам алименщика и старого ловеласа, а сам при этом берешь в производство еще и дело этой импозантной дамочки?

Лучшая защита – это нападение, и Лужин всегда пользовался этой тактической уловкой.

— А вы почему сбежали из кабинета? Втроем отбиваться от настырной дамочки было бы намного легче.

В свое оправдание коллеги поспешили поделиться результатами работы. На этот раз Фая:

— Все жертвы ограбления случайны и ничего общего между собой не имеют. Но одно совпадение все-таки существует.

— Ну?

— Старичок поехал в банк обменять пенсию на валюту. А женщина – как раз наоборот: собиралась покупать мебель и меняла доллары на наши, деревянные.

И снова догадка пронзила его:

— Ну-ка, Фаечка, посмотри, у какого банка в городе самый выгодный курс обмена.

Фая через минуту выдала: коммерческий банк «Нео».

— Слишком много совпадений, — то ли облегченно, то ли огорченно произнес Лужин.

— В чем дело, шеф?

Лужин обрисовал ситуацию с Потехиной, резюмировал в конце:

— Значит так, в обоих делах всплывает банк «Нео» и левша. Таких случайностей быть не может. Дела объединяем в одно производство. Фая, на тебе банк. Узнай как можно тактичнее, не вызывая нездорового интереса: оставляют ли они в обменных пунктах резервные фонды и в каком размере. Ты, Савушка, проследи за нашей дамочкой. Сдается мне, что тут не все чисто. Скорее всего, деньги ее личные, но что-то мешает ей подать заявление в родную милицию. Деньги, наверняка, грязные. Все, ребята. За работу. Но при этом не забывайте о старых делах.

Утро вечера мудренее. Фая принесла ранним утром новости, которые полностью подтверждали версию шефа:

— Как мне призналась подруга, которая, оказывается, работает в банковской системе, в обменных пунктах никаких резервных фондов нет и быть не может. В них вообще деньги не хранятся. Утром курьеры завозят наличку, вечером забирают. Ежедневно производится финансовый отчет.

— С этим ясно. А у тебя? — он повернулся к Саве.

— Ничего. Сыч сычом. Сидит дома и никуда не выходит. Занавески, кстати, никогда не задергивает.

И только спустя два дня они напали на след. Потехина встречалась с лысым в летнем кафетерии. Подслушать разговор не удалось, но фотографий сделали предостаточно, словно собирались открыть персональную выставку. Предприимчивый мальчик узнал в нем «звездочета», да и на фоторобот, хоть и с большой натяжкой, он смахивал.

— А схема, ребята, у них выработанная довольно простая. — Подводя итоги, говорил Женя. — Ирина, работая в обменнике, поджидала денежного клиента. И как только он объявлялся и менял крупную сумму, она подавала знак подельщику. То ли с помощью мобильника, то ли на пейджер. Это их и погубит, когда милиция получит детализацию звонков. Лысый в это время сидел в кафе, что на площади Советов, и не сводил глаз с пункта обмена. Получив наводку, он шел за жертвой и, дождавшись удобного момента, нападал на неё. Но жадность, как известно, и фраера сгубила. Решил он ограбить Ирину. В квартиру ход был заказан, но и не надо было ему это. Он сделал все так, что она его даже не заподозрила. Как он умудрился сделать дубликаты ключей? Бог знает. Дождался, когда деньги в сейфе достигнут приличной суммы, когда хозяйка отправится на премьерный сеанс и. Пришел, увидел, победил. А если перефразировать, то «увидел, пришел и взял».

— А если бы она к нам не обратилась?

— Черта с два бы его нашли. По крайней мере, так быстро и оперативно.

— Ай, да мы! Ай, молодца!

— Да! Мы сделали это.

— Может, шампанское?

Тост вызвался произнести Лужин:

— За Его Величество Случай! — три хрустальных фужера нежно соприкоснулись боками, выдавая чудную мелодию.